Анатолий Голубев - Умрем, как жили

Молча укрыли приемник в тайничок на чердаке за трубою и разошлись.

Прощаясь, Глеб сказал:

— Вчера познакомился с интересным парнем — Владимиром Караваевым. Смелый. Почти лютый. Надо тебе с ним встретиться.

— А может, сначала присмотримся? Чей он?

— Пришлый.

— Пришлый пришлому рознь. Вон мой квартирант как для немцев старается! Будь на его месте немец, и то бы полегче, с пробуксовочкой, работал. А этот на задних лапах стоит…

— Все-таки советую с Караваевым познакомиться. Чувствуется, смельчак…

Вечером Токин заглянул в городскую управу. Глеб ждал его у входа, потягивая самокрутку. Рядом стоял парень, русоволосый, с длинной, почти поповской, гривой, с мясистым лицом, на фигуру ладный, хотя и сутуловатый.

Познакомились. Потом прошлись втроем по главной улице. Поговорили о том о сем. Токину Караваев понравился.

Тонкое, почти девичье лицо Казначеева светилось довольством, удивительным еще и потому, что Мишка ничего не хотел объяснять. Поднял Токина чуть свет из постели и потащил на главную улицу. Юрку злила напускная загадочность Казначеева, но он подчинялся скорее настроению, чем словам Мишки, что надо идти позарез, что такое пропускать нельзя.

— Стоп, — Мишка взял его за рукав.

Как только они повернули на Московскую, перед ними во всей красе взметнулось пятиэтажное, чудом уцелевшее здание городского банка, одно из самых нарядных строений города. Богатая лепка, бесчисленные нимфы, плывущие по волнам из глазурованных плиток, цветные витражи. До революции в нем находилось купеческое собрание. И словно в знак уважения к красоте, и бомба и снаряд пощадили дом. В нем сейчас располагалась военная комендатура.

— Дом видишь?

— Ну, вижу.

— А болвана у парадного на часах видишь?

— Вижу…

— А флаг немецкий, тот, что на пол-улицы мотался, над его головой видишь?

Юрка даже присел от удивления. И впрямь — огромного флага, висевшего над подъездом, не было. Юрку всегда выводил из себя этот флаг: огромное красное поле, с белым, будто просверленным, кругом внутри, а чтобы дырка не развалила его окончательно, скрепили толстой черной свастикой. Больше всего возмущал цвет поля — красный, будто украденный с нашего флага. Как-то Юрка, проходя мимо комендатуры, взглянул вверх и увидел, что развернутый ветром флаг закрыл над головой все небо…

— А теперь сюда смотри, капитан! — торжествующе прошептал Казначеев.

Он сунул руку за пазуху и элегантным жестом, словно поправляя галстук на выходном костюме, достал из-за отворота рубахи кусок красного шелка. Только тут Токин сообразил, почему Мишка показался ему сегодня толще, чем обычно.

Он молча взял приятеля за локоть и решительно потянул прочь.

— Дурак! Мальчишка! Зачем флаг-то с собой таскать?! При случайном обыске накроют, и повиснешь на балконе.

— Повиснем! — насмешливо поправил Казначеев. — Ведь ты со мной. Значит, соучастник!

Юрка внезапно рассмеялся.

— Чего ты? — удивленно спросил Казначеев.

— Представил себе, какая паника поднимется, когда фрицы флаг над головой у часового не обнаружат! — Токин кивнул в сторону дома.

— А я это давно уже себе представил! Хочу даже с работы удрать и на этот спектакль посмотреть.

— Брось. В облаве поймают — обидно будет. Лучше расскажи, как тебе это удалось?

— Вчера после обеда немцы меня и еще двух мужиков делать на крыше проводку к прожекторам заставили. У меня случайно провод упал вниз, на крыше такой резной цоколь, я на него лег, вниз гляжу, а провод ветром за флаг зацепило. Подергал, а древко в гнезде свободно ходит. Сначала я перепугался, думал, порву флаг, часовой из автомата и врежет. Кое-как отцепил. Потом мысль пришла, что спереть флаг таким же способом — раз плюнуть! Сделал петлю, сверху набросил и утащил на крышу. Мудрено только на крышу без немецкого ведома забраться. Но нашел способ… С соседней развалины, если по гребню стены аккуратно пролезть метров пять, как раз на крышу с задней стороны и выползешь. Сегодня ночью я это и проделал. Да не рассчитал — больно ветреная ночь выпала — никак петлю на конец древка накинуть не мог. Минут сорок проканителился. На крыше ножом полотнище отмахал, а палку в трубу соседней развалины спустил. С палкой по гребню стены не пролезешь.

— С флагом-то что делать будем?

— Предлагаю устроить торжественную церемонию сожжения. Запалим костерок до неба и тряпочкой сверху накроем…

— Заманчиво, — протянул Юрий. — Да только опасно. Где ночью ты костер разложишь? В лес выбираться надо да обратно… Затея эта и половины наших усилий не стоит.