Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

— Ребята, ведь сегодня на ужин будут пончики!

Все дружно рассмеялись. После самопреодоления они уверовали в справедливость своего дела и находились на взлете, оставив внизу всякие опасения и даже обыкновенный здравый смысл. Могло ли теперь остановить полет упоминание о жалких пончиках? Уверенность придавала их словам особую убедительность, и ребята из других отделений начали быстро откликаться. Пример показала малышня из пятой роты, обеспокоенная долгим отсутствием своего товарища. Когда же стало известно о главном требовании протестующих относительно ненавистного Сердюка, их восторгам не было предела. Даже выпускники, этакая училищная аристократия, снисходительно относящаяся ко всему, что не связано с грядущей курсантской жизнью, обещали свою поддержку.

Свободное время кончилось, и центр заговора пришлось переместить из ленкомнаты в класс второго отделения. По непонятным причинам Сократ все еще отсутствовал, что только способствовало организации задуманного. Постоянно сновали тайные посланцы, слышались слова пароля, разыгравшаяся фантазия занималась поиском достойных исторических аналогий. «Вопросы есть?» — имитировал Лабутя надменного заговорщика и отвечал голосом популярного артиста Ванина: «Есть предложение. Кроме Спасских ворот, открыть и Никольские». «Не надо», — отвечали ему уже по-настоящему, ибо упоминание о мятеже левых эсеров казалось неуместным — их дело было правое.

Сережа Ильин забежал к ним и как ни в чем не бывало попросил Ветрова уточнить складывающуюся обстановку. Женя презрительно отвернулся — с предателями он разговаривать не намерен.

— Вот чудак, — искренне удивился Сережа, в его открытом взгляде не было и тени раскаяния. — Обиделся на то, что я пригласил Нину? Но не пропадать же билету, ты ведь сам отказался. Или считаешь, что у тебя есть на нее особые права? Тогда, конечно…

— Ничего я не считаю, — буркнул Женя и подумал: «И правда, что это я изображаю крепостника? Они свободные люди и вольны поступать, как заблагорассудится». Сережа уловил его сомнения и выдал заключительный аккорд:

— Тогда зачем нам ссориться из-за девчонки? Тут, брат, такие дела завертелись. Наше отделение за вас встало, без раздумий. Лучше расскажи, как и что.

Сережа, по обыкновению, прав. Дружба проверяется серьезным делом, и мелочи, которые царапают самолюбие, не должны ее касаться. Серьезное же дело — вот оно. Бросили призыв, и откликнулись все: отличники и двоечники, пай-мальчики и разгильдяи, друзья и враги. До обид ли тут? И Женя стал рассказывать свою историю.

Сережа слушал внимательно, потом вдруг всполошился: пост наблюдения передал, что к классу приближается дежурный офицер-воспитатель старший лейтенант Мухин.

— Держитесь, ребята. Враг будет разбит, победа будет за нами, — быстро проговорил Сережа и поспешил убраться восвояси.

Его присутствие, наверное, не осталось не замеченным. Старший лейтенант Мухин поинтересовался у вице-сержанта об отсутствующих, а потом строго спросил, что делали в классе посторонние.

— Уточняли домашнее задание, — четко ответил Седов, не моргнув глазом. Это умение давать с убедительным видом бестолковые ответы обнаружилось у него еще в младшей роте, когда на вопрос о причине опоздания в строй, он твердо и достойно сказал: «Я бежал!»

Мухин усмехнулся:

— Знаю я о вашем задании и удивляюсь его неразумности. В армии много способов разрешения конфликтов, но вы избрали самый бездарный. Нужно не шушукаться по углам, а действовать прямо и честно, как ваш офицер-воспитатель, который сейчас сражается и защищает своих суворовцев.

«Тоже мне вояка», — неприязненно подумал Ветров, припомнив муторное наставление Сократа при вручении своего рапорта.

— Товарищ старший лейтенант! — поднял руку Алишер. — Мы с самого утра пытаемся рассказать обо всем, но нас никто не слушает.

— Значит, не тем рассказывали. Доложили бы капитану Кратову, уже бы все решилось. Зло побеждается не мычанием, а фактами.

— Зачем нам факты? — поднялся Голубев. — Мы вместе уже не один пуд соли съели и верим Ветрову, как себе.

— Факты нужны тем, кто делает выводы и принимает решение…

— Мысли, выводы, наблюдения… — произнес Лабутя голосом лысого провокатора из «Подвига разведчика».

Класс захихикал. Мухин, хоть и хороший парень, но начал утомлять нравоучениями. И потом ни от него, ни от Сократа ничего не зависит. Даешь генерала — и все! Других авторитетов для них сейчас не существовало. И тут, как по заказу, к ним прибежал дневальный с известием, что к ним в роту направляется начальник училища. Мухин побежал встречать его. Отделение притихло, только Лабутя вертелся за партой, всем своим ликующим видом показывая, что все эти визиты происходят в результате его придумки.