Игорь Лощилов - Отчаянный корпус

Работа была достаточно монотонной. Это только первые пристрелки вызывали какой-то интерес, а затем грохот и гарь от выстрелов так надоедали, что хотелось поскорее закончить и вырваться из душного подвала на свежий воздух. Первым сломался Гриша — когда ребята корректировали предыдущий выстрел и измеряли линейкой его отклонение от указанной точки, он вдруг пальнул без команды, так что линейку, которую держал Ваня, разнесло в щепки. Ваня вскрикнул, дернулся и затих. Саша принялся его безуспешно тормошить. Побледневший Гриша сполз с вышки и на негнувшихся ногах поспешил к своей жертве. Присоединившись к Саше, он бессвязно забормотал, что не хотел, просит простить, что пусть тот требует от него что угодно, он все выполнит, только не надо докладывать… Ваня оставался недвижим, даже не дышал.

— Что ты наделал? — пристыдил его Саша. — Угробил парня, да еще просишь не докладывать. Шкура!

Гриша впал в совершенное отчаяние. Ну какой выкуп мог предложить за свою оплошность бедный воспитанник? Он лихорадочно перечислял все ценности, которые подсказывала убогая фантазия мальчишки довоенной поры: кино, мороженое, цирк, значок Осоавиахима, тир, второй завтрак, компот… Услышав последнее слово, жертва вздрогнула. Обрадовавшийся Гриша стал быстро увеличивать число жертвенных компотов, но когда оно достигло семи, в помещение зашел почувствовавший что-то неладное Носорог. Грише пришлось поневоле замолчать, а Ване открыть глаза и встать.

— У вас все в порядке? — подозрительно спросил старшина.

— Так точно! — разом вскричала команда, и тому пришлось удалиться без привычного нагоняя. Он сделал это очень своевременно, ибо Петух как-то подозрительно закудахтал и пустил слезу — сказалось напряжение последней минуты и обида, оттого что над ним так безжалостно пошутили.

— Чего нюни распустил, — прикрикнул на него Саша, — компотов жалко?

Гриша, которому никак не удавалось унять горловую судорожь, только затряс головой, на что Саша махнул рукой и, обратившись к Ване, решительно произнес:

— Все! Начинаем из Петуха делать мужчину.

Ваня пожал плечами, с маршалами не спорят. Но относительно того, как начинать процесс возмужания, у него оставалось недоумение — до сих пор он знал только об одном способе, и то понаслышке. Неужели женщина? Саша подтвердил и стал развивать свою мысль.

— Ты читал Макаренко? — Ваня неопределенно кивнул, литературой такого рода он не увлекался, но признаваться в своей отсталости ему не хотелось. — Нужно, чтобы Гриша поверил в себя, в свои силы, а для этого он должен проявить заботу о ком-то более слабом и беззащитном. Мы познакомим его с Лизкой…

Лиза работала в медпункте на соседней чулочно-прядильной фабрике и принимала участие во всех школьных вечерах. Это была маленькая худенькая девочка в непременном белом берете, из-под которого выглядывала волнистая, уложенная на лбу плойкой челка. Ее парадной формой одежды являлась матроска, в которую наряжалась добрая половина девочек довоенной поры, а на ногах красовались парусиновые, натертые зубным порошком туфельки — никакая взрослая обувь для ее маленьких ножек не годилась.

Лиза служила начальным предметом обожания многих спецов, но, к несчастью, кавалеры очень быстро вырастали, и ей часто приходилось начинать цикл дружеских отношений заново. На очередном танцевальном вечере Саша подошел к ней и попросил в память о былом заняться воспитанием товарища. Протеста не последовало, Лиза всегда была готова к благородной миссии. Она взялась обучить партнера модным танцам, и вскоре новая дружба была скреплена быстрым фокстротом и стаканом газированной воды с малиновым сиропом.

Грише новая подруга очень понравилась. Неизбалованный человеческим вниманием, он всей душой потянулся к недоступному доселе «предмету» любви. В истинность общеизвестного правила: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей», он вследствие малолетства еще не уверовал. Влияние «предмета» любви сказывалось благотворно: Гриша на удивление быстро подогнал обмундирование, сразу превратившись в ловкого солдатика, приобрел уверенность и даже стал более удачливым — несколько самовольных отлучек на свидания прошли незамеченными, ибо даже всевидящий Носорог не ожидал от него такой прыти.

Однако ничто не может быть тайным до конца. Однажды накануне первомайских праздников школа была взбудоражена истошным криком: «Наших бьют!» Во время завтрашней демонстрации воспитанники должны были стоять в оцеплении и обеспечивать благопристойное движение трудовых колонн, поэтому увольнение в город было отменено. Как оказались «наши» за пределами школы, выяснять было недосуг. В таких случаях предписывалось реагировать немедленно, и ничто, даже самые строгие приказы, не могло удержать бросившихся на выручку товарищей. Спецы поспешили к клубу соседней фабрики, где обычно затевались потасовки. Оказавшийся в это время на дежурстве Носорог самолично возглавил поход.