Виктор Поротников - Русь против Орды. Крах монгольского Ига

– Это тебе за моих братьев, злыдень, – чуть слышно обронила черноволосая полька, отступив в сторону и глядя на ложе ненавистного ей московского властелина.

За окнами спальни медленно угасали красноватые отсветы вечерней зари.

Услышав скрип двери, Матрена села на постель, поспешными движениями рук взбив свои расчесанные пышные волосы. Она была боса, в длинной тонкой сорочице, надетой прямо на голое тело. Матрена улыбнулась заученной улыбкой, ожидая увидеть великого князя.

Однако вместо Ивана Васильевича через порог ложницы переступил Якушка Шачебальцев в желтом кафтане с красными галунами и золотым шитьем.

– Здравствуй, Ева! – с улыбкой промолвил Якушка. – Все твои московские сообщники сидят в темнице. Я за тобой приехал.

Улыбка исчезла с красивых уст молодой польки, лицо ее обрело надменно-каменное выражение. Она медленно встала, не спуская глаз с Якушки.

Тот постоял на месте, затем с той же приветливой улыбкой на лице сделал несколько шагов к побледневшей юной заговорщице.

– Не робей, милая, – сказал Якушка. – Где твоя одежда, одевайся!

Черноокая красавица сделала шаг к скамье, на которую были брошены ее сарафан и платок, но в следующий миг ее быстрая рука схватила со стола серебряный кубок с киселем. Она торопливо выпила содержимое кубка.

– Живой ты меня не возьмешь, песье отродье! – воскликнула полька, швырнув опорожненный кубок себе под ноги.

Она глядела на Якушку, горделиво вскинув подбородок.

– Еще как возьму, пава моя, – усмехнулся Якушка. – На руках тебя донесу до кареты. Ну что, сладкий кисель у нашего государя?

Бледность на лице Евы сменилась розоватым румянцем, взгляд ее наполнился гневом. В этот миг она осознала, что ее обвели вокруг пальца! Хитрые ищейки московского князя ловко подсунули ей вместо яда безвредную жидкость. Заговор провалился!

Ева со стоном закрыла лицо руками, не желая мириться с горькой действительностью и понимая полное свое бессилие изменить что-либо.

– Одевайся, красавица! – повторил Якушка, протянув польке ее одежду. – Время позднее, а путь у нас неблизкий.

Отняв руки от лица, Ева с ненавистью взглянула на Якушку. Затем, оттолкнув его от себя, она бросилась к ближайшему окну. Якушка рванулся за ней следом, но запнулся об ножку стола и упал на пол. Распахнув оконные створки, Ева бесстрашно выбросилась в окно.

В опочивальню ворвался промозглый осенний ветер.

Выглянувший в окно Якушка увидел внизу на каменных плитах двора неподвижное женское тело в длинном белом одеянии, с раскинутыми в стороны руками и разметавшимися черными волосами. Великокняжеский терем в Красном селе был выстроен в три яруса, княжеская ложница находилась на самом верхнем этаже. Упав вниз головой с большой высоты, Ева сломала себе шею и умерла мгновенно.

После полуденной трапезы владыка Вассиан, как обычно, решил навестить послушника Микифора, чтобы ознакомиться с последними летописными записями, написанными его рукой. В полупустом великокняжеском дворце было непривычно тихо; стража во внутренних покоях отсутствовала, княжеские гридни несли дежурство только у главного входа во дворец. Из княжеских слуг во дворце оставалось всего несколько человек, вся прочая челядь отбыла с семьей государя в Белоозеро или же пребывала в Красном селе.

Светлица, где проживал и трудился над летописью послушник Микифор, оказалась пустой. Челядинец, приставленный помощником к Микифору, поведал архиепископу о том, что его молодой господин собрался ни свет ни заря и куда-то уехал верхом на коне.

Владыка Вассиан сел к столу, на котором были разложены письменные принадлежности и лежала раскрытая толстая книга в кожаном переплете. Одна из раскрытых страниц книги была до половины исписана ровным красивым почерком, основной текст был написан черными чернилами, а заглавные буквы в начале каждого абзаца были тщательно выведены красными чернилами. Другая из раскрытых страниц была чистой.

Архиепископ склонился над летописью и прочитал: «Лето 6989-е. Орда хана Ахмата устремилась на Русь, подобно туче черной саранчи.

По призыву великого московского князя русская рать собралась близ Коломны; пришли полки из Москвы, Владимира, Ростова, Суздаля, Костромы, Ярославля и из иных городов и мест. Общее число ратников к началу осени превысило сто пятьдесят тысяч человек. Не остался в стороне и тверской князь Михаил Борисович, откликнулся на призыв московского князя, позабыв прежние обиды. Тверское войско возглавил князь Иосиф Андреевич Дорогобужский.