Марк Шевелев - Здравствуй, Снежеть!

Забрав у разведчиков личные вещи, старшина молча выложил на брезент каждому по плитке шоколада, пачке галет и одну на всех флягу спирта. Саше Серебрякову — положенные из-за роста и веса — две порции шоколада и галет.

— Не обложи старшина жеребца, — назидательно заметил Ладыгин, пряча свою порцию, — не было бы такого перерасхода.

Старшина, огорченный вечерним происшествием, не ответил на солдатскую подначку. Он деловито обошел повозку, по-хозяйски одернул края брезента. На брезент, не переставая, падали сырые комья снега.

— Ну и погодка, — ни к кому не обращаясь, проговорил старшина.

— Как по заказу, — в тон ему ответил Рыбов.

Разведчики были рады сырому и густому снегопаду. Снарядившись, они потянулись гуськом через сад к оврагу.

— Ни пуха! — буркнул им вслед старшина.

Через мгновение белая пелена скрыла разведчиков.

Сергею из-за малого роста приходилось ходить замыкающим. Кроме того, стрелял метче других, что для бойца прикрытия немаловажно. Он мягко вступал в след, оставленный в мокром снегу товарищами. Руки привычно лежали на автомате, лезвие ножа, спрятанного за голенище сапога, холодило ногу.

В разведчики он попал не сразу. Срочную, начиная с тридцать девятого, служил в танковых войсках. Поэтому летом сорок первого сразу попал на боевую машину механиком-водителем. Под Старой Руссой был ранен в голову, горел. После этого не выносил тесных, закрытых помещений. Попросился в разведку. Гатажоков принял его хорошо: «У нас воздух всегда свежий, как в горах, почти санаторный. Скоро совсем здоровый будешь».

Глубокий овраг с торчащей из-под снега жесткой прошлогодней травой тянулся к самому саду, а у околицы делал крутой изгиб и полого выходил к пустым огородам с сиротливыми стожками сена. Разведчики добрались до поворота, и лейтенант поднял руку. Тишина стояла в степи. Бесшумно падал снег. Кое-где чернели оттаивающие днем взгорки. Остро попахивало оживающей землей.

— Ранняя весна нынче будет, — прошептал Рыбов.

Лейтенант тут же дернул его за рукав маскхалата.

Первым из укрытия тихонько выскользнул Валя Матвеев. Такой был уговор. Остальные терпеливо ждали, взглядываясь до оранжевых «мух» в белую колеблющуюся завесу нескончаемого снежного потока. Сергей прикрыл глаза: ловил звуки на слух. За полтора года он притерпелся к новой службе. Постепенно освободился от страха, который поначалу испытывал от своей внешней незащищенности. В танке человек прикрыт броней, а здесь, в поле, вся надежда на себя, на свои руки, силу, сметку, увертливость. Первый раз шел за «языком» — боялся опозориться, вдруг не справится. Даже под ложечкой сосало, как в детстве, когда бегал по уцелевшему бревну на сгоревшей крыше колхозного амбара. Это считалось у деревенской пацанвы шиком.

В животах холодело, а бегали.

Из снежной пелены донесся условный свист. Это возвратился Валя Матвеев. Залепленный снегом, похожий на Деда Мороза, смахнул водяные капли с бровей и зашептал на ухо лейтенанту: «Три гаубицы, склад, часовой у склада, второй — у пожарки, метров двести-триста между ними».

Лейтенант кивнул головой и подал знак двигаться. Шли огородами, время от времени останавливались, маскируясь у редких копен прибитой дождями и снегом соломы, у почерневших бугорков кукурузных и подсолнечных стеблей. Впереди темнела крытая коновязь. Мощно, утробно всхрапывали сытые битюги.

Валентин юркнул к длинной приземистой хате, присел, заглянул в оконце. В этот миг в ночной тишине очень четко звякнула дверная щеколда. Валентин замер под окном. В дверях показался гитлеровец в исподнем, шинель внакидку. Прямо с порога сделал свое дело и исчез в темных сенях.

Вернулся Валя Матвеев.

— Надо бы взять, — шепнул ему Ладыгин.

— Ездовой, подумаешь, — в голосе Валентина слышалось пренебрежение. — Конским потом за версту разит.

Двинулись дальше. Тихо в селе. Крыши в снежных папахах. Кое-где слабо вьется дымок из печных труб. Вышли к складу, притаились. Слышны размеренные чавкающие звуки. Часовой дошагал до края протоптанной в снегу тропинки, повернул, возвращается. Руки на автомате, рогатая каска, бляха на груди — эсэсовец.

Саша Серебряков не слышно подался вперед. Лейтенант задержал его, жестами и движением губ пояснил, что часового надо сиять бесшумно, а потом ждать разводящего — авось тот окажется унтером.

Снова удаляется спина часового. Огромный Саша Серебряков и проныра Валя Матвеев, обогнув склад, затаились за углом. Снег валит, ничего не видно. Оружие у всех наготове, только вот куда делиться? У склада произошло какое-то движение, будто свежим порывом ветра сдуло снежную шапку с кроны дерева. Серебряков затащил обмякшее тело эсэсовца за угол.