Павел Автомонов - Каштаны на память

— В прошлом году мы гуляли на выпускном вечере до четырех утра. А вы вот уже успели и подарок получить. Я не подумал даже о цветах, лопух уссурийский! — выругал себя Андрей.

— Почему уссурийский? — засмеялась девушка.

— Там, да еще на Сахалине растут большие лопухи, — ответил Андрей и взял ее за руку. — Давай будем обращаться друг к другу на «ты».

— Хорошо. Скажи, пожалуйста, ты думал о ком-то, когда пел о Гале?

— А что?

— Так петь может лишь тот, кто любит.

— Пока еще мне это не угрожает! — немного рисуясь, ответил Андрей.

— И это серьезно?.. Галя — только образ, мечта?

— Мечта… — задумчиво сказал парень и посмотрел девушке в глаза. — На всякий случай…

— Это правда? — с детской наивностью спросила Леся.

Она стала застегивать пуговицу на воротнике гимнастерки Андрея. Он поймал ее руки, приложил к открытой шее.

— Не шути, друг! Смотри какой! Я застегиваю воротничок, а он расстегивает. Это несерьезно! — чуть громче, чем раньше, сказала Леся.

Ей припомнились слова, которые услышала она от Стоколоса вчера утром: «Солнечная девушка!..» Леся представила себя… солнечным лучом, без которого нет радости и счастья на земле. Замечтавшись, прикусила губу. Посмотрела на запад, где еще еле-еле светлело, точно напоминало о солнце прошедшего дня.

— Какой чудесный, неповторимый этот вечер! — сказала взволнованно Леся. — Видишь вот ту звезду?.. Глядя на нее, я думала об удаче на экзаменах. И мне везло. Звезда Надежды.

— А вот эта… прямо над головой, — показал Андрей. — Высокая и недосягаемая… Как счастье.

— Звезда Счастья, — мечтательно повторила Леся. — Далеко, но как же ярко светит! А где же звезда Любви?

— Еще не взошла, — пошутил Андрей.

— И я знаю почему. Потому что у тебя есть Таня, — заметила девушка.

Андрей действительно позабыл в эти минуты, что у него «есть Таня». Мгновенно представил майское утро в расцветшем яблоневом садочке, тихое гудение пчел и солнце, которое щедро льет потоки лучей сквозь розово-белый цвет. У изгороди стоят хлопцы, которые уходят на службу и прощаются с девчатами. Перед глазами встало и милое наивное лицо девятиклассницы, чуть раскрытые уста, которые только что вымолвили слова, написанные потом и в письме:

«Я верю. Ты будешь лейтенантом или военным инженером!»

В этот миг упала звезда, и Леся, думая о своем, сказала:

— Настоящая любовь не может угаснуть!

— А юность может угаснуть, так и не вспыхнув по-настоящему.

— Подожди, подожди… Звезда Надежды, звезда Счастья, звезда Любви и звезда Юности. Четыре звезды, как и четыре стороны света! — Леся обернулась: — Пусть будет звезда Юности самой яркой в созвездии Жизни! И тогда она не упадет! Правда?

Андрей прикоснулся щекой к ее щеке и поцеловал. Глаза девушки сияли от счастья. Он чувствовал ее горячее дыхание, и ему казалось, что это его дыхание.

— Андрейка!

— Люблю тебя! Веришь? — вдруг спросил он.

— Не знаю.

Прижимая его голову к своему лицу, Леся смотрела широко открытыми глазами в небо и видела на нем все звезды ясными, неповторимо большими.

— Веришь? — снова переспросил Андрей.

— Верю… — прошептала девушка в его пересохшие губы.

Сердце у Андрея почти перестало биться. Он лишь слышал: «Веришь?!» — «Верю!» Как это важно — верить! Это означало жить по-настоящему, честно. Верить — это быть уверенным и в своей любви. Верить — это жить верою о любимой девушке, куда бы ни забросила судьба.

— А я знаю, где звезда Любви! — вдохновенным голосом прошептала Леся, отбрасывая со лба прядь волос. — В том же созвездии, что и звезда Юности. Это — Полярная звезда. Веками она показывает дорогу людям, ведет их к желанному берегу, к оазису в пустыне. Сияет как центр вселенной!

— Звезда эта — ты!

Иван Оленев и Андрей Стоколос стояли в наряде у железнодорожного моста. На том берегу, казалось, было тихо. И вдруг Андрей прикоснулся к руке Оленева: сквозь предутренний туман донеслись приглушенные голоса и плеск весел.

Пограничники раздвинули камыши и увидели две надувные лодки с солдатами. Из сизой дымки вынырнула и третья. Вооруженные автоматами, карабинами и пулеметами, чужие солдаты, устремляясь к нашему берегу, гребли изо всех сил, воровски оглядываясь.

Даже у Ивана Оленева, уже видавшего виды, екнуло сердце: такого количества нарушителей границы ему еще не приходилось встречать.

На миг Андрей забыл, что он пограничник и что плывут враги. Успел их разглядеть. Ему показалось, что на первой лодке тот военный со шрамом на щеке, который вчера грозился кулаком. С опозданием промелькнула мысль: «Надо стрелять!» На размышление времени не оставалось. Андрей бросил быстрый взгляд на Оленева. Но Иван уже поборол волнение и приложился к винтовке с оптическим прицелом. Андрей почувствовал, как ему стало жарко, в висках стучала кровь.