Виктор Смирнов - Лето волков

По доскам пола покатились, стукаясь друг о друга со звоном, гильзы. Глаза кошки блеснули из-под кровати. Привычный к стрельбе Буркан лег на пол, ожидая команды.

– Сейчас, – сказал Иван Тосе. – Сейчас. Лежи. Не зажигай огня…

Иван с трудом отволок убитого во двор, бросил у крыльца. Буркан шел следом. Обнюхал Климаря, коротко взвыл, но отошел и уселся у ног нового хозяина. Прокричал петух, возвещая близкий рассвет. Приступ застал Ивана во дворе. Он согнулся, давясь.

Из-за дождя пес не учуял Сеньку на расстоянии двадцати шагов. Парень стоял за мальвами и хорошо различал фигуру лейтенанта на фоне беленой стены. Он мог поднять ствол карабина и выстрелить прицельно. Горелый бы особо отметил его, и если сегодня удалось бы найти деньги, то его ждал бы целый сидор с купюрами, а где купить хорошую ксиву и прочие нужные бумаги, Сенька знал. Прощай, дезертирство, здравствуй, мирная тихая жизнь!

Но Сенька тихо простоял за мальвами. И, как только лейтенант исчез в хате, он, нарочито раскровянив лицо о заборный кол, огородами, путаясь в гарбузных стеблях, побежал к гончарне.

Внутри гончарни в этот ночной час продолжали хозяйничать несколько человек. Замерли: где-то коротко, приглушенно взвыл пулемет.

Карбидный фонарь висел на стене, заливая помещение неестественным голубоватым светом. Люди, их оружие, гончарные станки, тележки с посудой, все превратилось в черные тени.

– Дрозд, Степаха, Юрась! – скомандовал свистулечный голос. – До Климаря! Разберитесь. – Добавил нарочито небрежно: – Шось там не так.

Три тени исчезли. На гончарне оставались еще трое, не считая гончара.

– Так под этой печью? – спросил странный голос.

– Вроде. Точно не упомню.

Это был голос Семеренкова.

– Скоро «упомнишь»! А мы пошарим под первой печью. Давай, Гедзь.

Старинные «лежачие» печи для обжига выделялись своими конусами.

Один из тройки, Гедзь, достал из вещмешка килограммовую толовую шашку. Вставил в отверстие детонатор, а в детонатор конец бикфордова шнура. Подлез в поддувало, выломал кирпич, вставил взрывчатку. Выпрямился, разматывая бикфордов шнур. Обрезал ножом.

Огонек зажигалки чуть разбавил жесткость театра теней. Шнур заискрил. Гедзь снял со стены лампу. Тени заметались.

Гедзь подтолкнул гончара в спину, тот пошел, спотыкаясь. Вышли на дождь. Косые струи летели сквозь голубизну света.

Сенька вбежал во двор гончарни стремительно, помчался к лампе, но, ослепленный, растянулся на скользкой поверхности, окунувшись носом в грязь. Когда встал, вид у него, в ярком карбидном освещении, был жалкий. С разодранного лица, по слою глины, текла кровь.

– В засаду попали, – сказал он, оттирая глаза.

Бенгальский огонек на бикфордовом шнуре добрался до детонатора.

Иван, хрипя, оттащил Климаря за сарай. Прислонил к стене, снял с копенки рваное рядно, прикрыл тело. Сел на лавку, тяжело дыша после приступа. Пуком сена стал оттирать с ладоней кровь. Брезжил дождевой рассвет. Прокричал еще один петух.

Неожиданно в стороне гончарни грохнуло, что-то засветилось сквозь сетку дождя, помигало и погасло. Зазвенело стекло в чьей-то хате.

Иван, не отдышавшись, вбежал в хату. Одел стеганку. Схватил сидор и пулемет. Повесил на плечо ППС. Буркан носился за ним: стрельба мгновенно пробудила охотничьи инстинкты.

Антонина сидела на кровати.

– Жди! – сдавленно произнес Иван. – Закройся и жди!

Она хотела прижаться к его руке.

– Я грязный! – он отдернул руку.

Выбежал на улицу. Пес помчался за ним. Еще раз грохнуло, засветилось желтым и белым, помигало. Стало заметно облако дыма над гончарней. Побежал в сторону взрывов. Из-за плетней высунулись головы. Малясы, Тарасовна, Мокеевна, Кривендиха тут же исчезли, как только лейтенант крикнул:

– Назад! По хатам!

Иван увидел фигурки трех человек, бежавших навстречу ему по улице. В руках у них было оружие, ремни свисали и болтались. Он шлепнулся в придорожную канаву, поросшую болотной травой. Там уже набралась вода. Один из бежавших заметил его и, подняв автомат, дал очередь на бегу. Пули выбили щепки из тына.

Иван ответил короткой очередью, не успев улечься и поставить «дегтярь» на сошку. Конус пламегасителя осветился на миг желтым огнем.

Иван установил пулемет как следует, но фигурки исчезли.

– Фланги! – закричал лейтенант. – Фланги! С огородов!

Но он не увидел ни Попеленко, ни Глумского. Только где-то дрогнула мокрая ветка ирги. Зашевелились вершинки кукурузы.