Олдржих Шулерж - Всегда настороже. Партизанская хроника

Убит военный врач Латыпов, убит сержант Павел Куделя, убит радист Володя. Саша подползла к нему, осторожно приподняла голову, поцеловала. Глаза ее были сухими. Она залегла у пулемета и нажала спуск.

В живых остались только она и раненый Мелик. Когда же старшина, опершись на колено, швырнул гранату, фашисты заметили под расстегнутой курткой знаки отличия и перестали стрелять. Они стали стягивать круг, чтобы схватить их живыми.

Вскоре одновременно раздались взрыв и выстрел из пистолета. Старшина Мелик прострелил себе висок, а Саша изо всех сил надавила грудью на последнюю гранату…

Папрскарж чувствовал себя неловко у Малиновых и поэтому очень обрадовался, когда пришла Милушка с сообщением, что его ищет какой-то человек. По описанию Папрскарж не понял, о ком идет речь, ему пришлось идти на риск. Он условился о встрече с незнакомцем. Как выяснилось позже, это был связной штаба бригады. Они никак не могли найти Граховеца и поэтому решили обратиться к Папрскаржу. Приказ был ясен: связаться с подпольной организацией Бечвы, подготовить помещение для раненых партизан и продовольствие для тех, кто скрывался в горах, усилить деятельность групп Сопротивления.

Папрскарж задумался. Значит, придется зайти к Ногавице. Это неприятно, но другого выхода нет. Ногавица собрал вокруг себя всех бечвинских заправил: правда, прежде, до ареста, он и сам был близок к ним. Они — богатей Ногавица, новый директор школы, пан ветеринар, вероятно, и пан аптекарь, а кто еще — это уже неизвестно Папрскаржу, потому что все эти люди, после того как он вернулся из тюрьмы, избегают его, да и он сам, по правде говоря, не очень-то интересуется ими — создали теперь подпольный национальный комитет. Но ничего не поделаешь, если кто и может чем-то помочь ребятам в горах, то только разве они. Подавляя в себе отвращение, Папрскарж постучался к Ногавице.

Хозяин встретил его настороженно. Велел хозяйке накрыть на стол.

— Ты же у нас бедный, — ехидно проговорил он.

— Конечно бедный. Живу на карточки. А с эрзацев, как известно, не разжиреешь. Может, после… — шутил Папрскарж.

— А я вот за всю войну ни разу этих эрзацев в рот не брал, — хвастался Ногавица.

Папрскарж, воспользовавшись удобным случаем, завел речь о голодающих в горах партизанах и выложил напрямик, зачем пришел: Ногавица и его единомышленники должны обеспечить их продовольствием.

— Удивляюсь я вам, — изворачивался хозяин. — Человек должен смотреть на вещи трезво…

И принялся разглагольствовать о том, что эти партизаны ни к чему. Только зря льется кровь.

Папрскарж слушал его, смотрел, как дородная хозяйка Ногавицы ставит на стол подогретую буженину, кипел от злости.

— А ты что же думаешь, там, в горах, люди отдают жизнь забавы ради? — набросился он на Ногавицу и с такой силой отодвинул от себя тарелку, что она упала и разбилась.

— Да ты погляди, что делаешь! — горевал Ногавица над разбитой тарелкой. — Я и не говорю, что забавы ради… Но нельзя губить людей. И в этом ты меня не разубедишь! Скажу тебе по секрету: Лондон сообщил, что «день X» еще не настал. Пока наш девиз: «Оружие к ноге!» Вот так-то, — закончил он и вытер коркой хлеба жирные края тарелки.

Хозяйка поставила перед Папрскаржем новую тарелку. Но он не притронулся к еде.

— Так я тебе скажу, как обстоит дело с этим вашим сопротивлением, — вырвалось у Папрскаржа. — Какие требования вы ставите перед вашими членами? У вас имущество, общественные связи. Сопротивление, подобное вашему, можно оказывать играючи, без всяких жертв!

— Ну, конечно, мы должны быть такими же безрассудными, как партизаны! — злился крестьянин.

— Ну скажи, — продолжал Папрскарж, — кого вы укрываете? Парочку своих руководителей? А мы кормим сотни людей, которые оказались вне закона!..

— Чего ты от меня хочешь? — разозлился в конце концов Ногавица.

— Помогите нам.

— Нет, Йозеф, на нас не рассчитывай. Мы подождем, пока настанет нужный момент.

— Когда русские ради нас истекут кровью…

— Я их не звал, — резко сказал крестьянин и пошел отворять дверь.

— Так вот как вы рисуете себе освобожденьице-то… — заметил вдруг Папрскарж и, не закончив фразы, направился к выходу.

— Это уж наше дело, — бросил Ногавица и запер за ним дверь.

Мурзин лежал в яме. Сознание лишь на какие-то минуты возвращалось к нему. Пока был хлеб, он отламывал от буханки по кусочку, а жажду утолял снегом. Но теперь вот уже несколько дней у него не было еды.