Александр Авраменко - Ни шагу назад!

— На чём летал?

— Ил- второй.

— Ого! А здесь за что?

— Расстреляли меня. По приказу Жукова. Вылез из могилы — решили, что два раза не казнят за одно и тоже. Вот и отправили к вам…

— А за что расстрел дали?

— Жуков приказал трусов в полку расстрелять, а я отказался. У меня их сроду не было…

Майор испытующе взглянул в глаза лётчика. А ведь не врёт. Ладно. Заберу…

— «И-153» знаешь?

— Ещё на Финской летал…

— Ого! Воинское звание и должность? До того, как сюда попал?

— Исполняющий обязанности командира 622-ого ШАП капитан Столяров. Владимир Николаевич.

— Это ты после Землянского?!

— Так точно!

Майор развернулся к командиру штрафбата.

— Я его забираю к себе.

— А?

— Этот идёт ко мне…

— Ладно…

…Весь май, июнь и июль запомнились мне как сплошное отступление. Огрызнёмся, и опять назад. Закрепились немного только на левом берегу Дона. И то потому, пожалуй, что переправ не хватало. Да ещё приказ помог… Љ 227от 28 — ого июля… «Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке». И пресекли. Ещё как пресекли…

— Что делать будем, командир?

На меня смотрят четыре пары красных, воспалённых глаз на измученных грязных, осунувшихся лицах. Уже неделю мы пробираемся по степям. Еды — нет, топлива тоже. Редкие станицы на пути пусты. Население уходит на Восток, к Сталинграду. Увозит продовольствие, сжигает поля с неубранным хлебом, угоняет скот. У нас в экипаже уже три дня нет ничего съестного. Вчера на поле набрали обгоревшего зерна, запарили в котелке и с жадностью съели. Топливо на ноле, ещё километров десять, пятнадцать и встанем. А потом что делать? Пешком идти? Бросать такую боевую машину? Это не по мне…

— Снаряды есть, патроны тоже есть. Встанем на дороге, будем драться до последнего. Кто «против» — может уходить. Кто «за» — оставайтесь. Не буду мешать вам думать.

С этими словами вылезаю наружу и осматриваюсь. Бинокль цел, так что видно далеко. Обшариваю окрестности. Недалеко холмы, отличное место для засады. Как раз по обеим сторонам дороги. Далеко позади, на Западе вздымаются дымные столбы. Это горят подожжённые поля и дома. Самое обидное, что пробираемся сами не зная куда. Карта давно кончилась, и спросить не у кого. А сами мы не местные. Окрестностей не ведаем. Проходит минут пятнадцать, сквозь броню слышен гул голосов, но о чём говорят — не разобрать. Наконец выбираются, на меня не смотрят, это плохо.

— Ты, командир, извини, но мы пойдём. Не поминай лихом, если что…

Ребята разворачиваются и уходят в сторону от дороги, в жаркую дымную степь. Не стрелять же им в спину? Свои ведь, русские… Лезу в карман комбинезона. Там, на дне кармана лежит мой НЗ, последняя горсть самосада, найденная в пустом селе. Сворачиваю козью ножку, затем долго чиркаю зажигалкой. Наконец делаю первую затяжку. Сразу начинает кружиться голова и резь в желудке. Это с голодухи. Зато дым прочищает мозги. Лихорадочно соображаю, что делать дальше. Пока — добраться до замеченных мной холмов. Залезаю на место механика — водителя. Аккумулятор давно приказал долго жить, и я запускаю мотор сжатым воздухом. Его уверенный рокот волшебным образом придаёт мне силы. Включаю передачу, добавляю газ — поехали!..

До холмов получается около семи километров, если верить счётчику. Забираюсь на верх и не верю своим глазам: в низине — какие то цистерны. Штук шесть «ЗИС-5» с ёмкостями. Может, топливо?! Пусть даже бензин или лигроин, чёрт с ним! Лишь бы горело! Торможу, хватаю «ППШ», оставленный мне, и спешу к грузовикам. Пусто, никого! Обстукиваю бензобаки — сухо. Понятно. Тоже ехали, пока горючее не иссякло. А что же внутри цистерн? Взбираюсь в кузов, откидываю крышку люка, и в нос шибает густой сивушный запах. Спирт! Вот это «повезло», называется! Разочарованый, спрыгиваю на землю, надо проверить кабины. Может, что съестное осталось? Но, увы, поиски приводят к тому, что я становлюсь счастливым обладателем двух винтовок, одной гранаты и женской расчёски. Всё. Больше — ничего нет. Возвращаюсь к «КВ», открываю крышки баков. Уже сухо. Только в одном ещё попахивает соляром. Что же делать? Остаётся только «последний и решительный», как в «Интернационале» поётся… Обхожу холмы в поисках удобной позиции. Наконец вроде выбрал нормальное место. И видно хорошо всё вокруг, и не обойти меня, вокруг овраги. Один только путь, по дороге, мне в лоб. А уж тут то я просто не дамся, лоб у меня толстый… И пушка неплохая. Даже очень неплохая. Снарядов на приличный бой хватит… Перегоняю танк на позицию. Теперь остаётся только ждать. На меня снисходит спокойствие. Какое то странное спокойствие. Да, я знаю, что умру. Но умру как солдат, как воин, как тысячи и тысячи до меня и после меня. С чувством выполненной обязанности защищать Родину. И кто-то когда-нибудь скажет: он выполнил свой долг…