Александр Авраменко - Ни шагу назад!

— Оставляю вам четверых бойцов, товарищ майор, а нам дальше. Туда.

Его жест показывает на скрытую чёрным дымом даль, где скрылись наши танки. Козыряю в ответ, затем вновь подношу к глазам бинокль — нашей ремонтной летучки не видать, как и то место, куда ушла наша бригада с остальными танками. Остаётся ждать. Самое проклятое дело на войне…

На ремонт КПП уходят сутки. «Чумазые», как мы называем наших ремонтников, поскольку они всегда в мазуте и солярке, работают, не покладая рук, но дело идёт медленно, несмотря на нашу помощь. Дело в том, что при ремонте требуется обеспечить точность допусков 0,8 мм, а согласитесь, что с помощью ручной тали это сложно. Иначе валы будут бить, и ремонтируемый агрегат выйдет из строя сразу после запуска мотора. В чём тогда смысл работы? Поэтому и мучаемся. Но терпение и труд всё перетрут. Вот и наступает момент, когда старшина механиков, глядя на меня красными от бессонной ночи глазами с опухшими веками, рапортует о завершении ремонта и боеготовности машины. От всего сердца благодарю его, и ребята укладываются спать прямо в будке летучки, измотанные тяжёлым трудом до последней стадии. Мы же спешим на запад, туда, где воюет сейчас наша бригада, куда идут колоннами маршевые роты. Коля доволен, это чувствуется по его насвистыванию, слышному мне в ТПУ, но я не возражаю. Радист включает Москву, чтобы мы прослушали свежую Сводку Совинформбюро. Бархатный голос Левитана сообщает, что на нашем фронте, несмотря на упорное сопротивление противника, мы успешно развиваем наступление. Говорит он о сотнях уничтоженных танков и самолётах врага, о тысячах пленных. Я привычно убираю лишние нолики в цифрах, но тем не менее картина вырисовывается радужная. Получается, что немцев мы пока бьём… Пытаясь сложить отдельные факты в общую картину не замечаю, что танк резко тормозит, высовываюсь из люка — перед нами стоит регулировщик и машет красным флажком, указывая в сторону, где уже располагается колонна грузовиков с пушками на прицепе, два «Т-60», один английский «Валентайн», и… две немецких «тройки» с огромными красными звёздами на бортах. Трофеи, мать вашу! Старшим над всем этим хозяйством полковник с красной звездой на рукаве гимнастёрки. Политрук! Ещё лучше!

— Подвинься, Коля.

Мехвод послушно отгоняет «КВ» к остальной технике, я же спрыгиваю на землю.

— Член Военного Совета Фронта Иванов.

— Командир первого батальона 36-ой отдельной танковой бригады майор Столяров.

— Почему отстали от своих, майор? Ваши орлы сейчас уже на Муроме стоят, а вы в тылу прохлаждаетесь?!

— Никак нет, товарищ бригадный комиссар. Следуем из ремонта в свою часть.

Политрук оглядывает меня суровым взглядом, но понимает, что я не вру. Лицо его добреет.

— Извините, товарищ майор. Сами понимаете…

Молчу. Но я его действительно понимаю. Поскольку в прошлом году насмотрелся, да и в этом тоже. Между тем ЧВС лезет в полевую сумку и достаёт бумагу, которую подсовывает мне под нос. Серьёзное дело! Документ действительно грозный: Тимошенко приказывает данному субъекту сформировать группу для противодействия наступающим нам во фланг немцам.

— Что там у нас, товарищ бригадный комиссар?

— Две танковые дивизии. Все, кого можем выдернуть — туда.

Понятно. Как всегда, начинаем латать дыры, образуя новые. Эти пушки ждут в другом месте. Танасчишин считает меня уже, наверное, дезертиром, и никому нет дела, поскольку есть ПРИКАЗ. И всё. Что же, я человек военный…

Через два часа мы выступаем. Впереди танки, следом артиллерия. В кузова грузовиков посадили роту бронебойщиков с противотанковыми ружьями. Резерв командования. Конечно, две танковые дивизии это много. Даже очень много. Если они укомплектованы полностью, причём, скорее всего это так — то около шестисот машин. Не считая пехоты. Легко не придётся…

…В месте сбора с радостью встречаю Тимофея Иваныча. После недолго спора с политруком я занимаю место в строю бригады. Тем временем походят ещё наши танки. Жаль, что «тридцать четвёрок» и «КВ» меньше одной пятой от общего количества, но тем не менее и это сила. Шесть танковых бригад! [23]Дадим гадам прикурить! Ещё как дадим! Но сражения как такового не происходит. После первого удара немцы откатываются назад, оставив на поле боя с десяток разбитых машин. Попытки их преследовать натыкается на массированную бомбёжку, в результате которой у нас потери ещё больше немецких. Тем не менее, весь оставшийся день стоим на месте в ожидании повторных атак, а утром поступает новый приказ: закрепиться на достигнутых рубежах, с задачей выстроить заслон на фланге северной ударной группировки Фронта. Весь день пятнадцатое мая проводим в ожидании… Чего? Ночью смотрю в бинокль в сторону Терновой, которую, оказывается, так и не взяли. Зарницы разрывов снарядов, яростная стрельба, беспрерывные вспышки хорошо видны в ночи. Над головами в темноте заунывно воют моторы немецких транспортных самолётов, которые несут окружённым фашистам боеприпасы и продовольствие. А где же наши истребители?!