Генрих Эрлих - Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

— Несомненно! — откликнулся Вортенберг.

— Вот видите! Американская 1-я армия уже окружена и взята в плен. А газы — это все слухи!

— Вот, господа, фрагменты доклада нашего министра вооружений и военной промышленности Альберта Шпеера, вчера прислали из штаба дивизии. — Фрике взял со стола несколько прошитых листов бумаги. — Документ секретный, но вам я могу полностью доверять, не так ли? — Вортенберг с Юргеном одинаково подтянулись и сделали каменные лица: могила! — Итак, — Фрике заглянул в бумаги, — только за прошлый месяц на наших заводах было собрано двести восемьдесят четыре тысячи винтовок, это почти в два раза больше среднемесячного производства 1941 года. Выпуск автоматического оружия возрос почти в четыре раза, танков — почти в пять раз. Вы только представьте: за один месяц на фронт было отправлено почти две тысячи бронированных машин. А качество?! Разве можно сравнивать современные танки с теми, с которыми мы вступили в войну? Один «Тигр» стоит десятка «трёшек», выходит, что наша танковая мощь возросла, — Фрике чуть не захлебнулся от огромности числа, — в пятьдесят раз!

Вортенберг с Юргеном тоже прониклись. Они сидели молча, обалдело уставив в командира невидящие глаза. Фрике извлек из стола бутылку коньяка, — у него всегда был коньяк для разных экстренных случаев, — и три объемистые стопки. Щедро налил.

— За победу! — провозгласил он тост.

— За победу! — отозвались Вортенберг с Юргеном.

Отпустило. Они свободнее расположились в креслах.

— Наше нынешнее наступление в Арденнах напоминает мне операцию «Кайзершлахт» — весеннее наступление 1918 года на Западном фронте, в котором мне довелось участвовать, — рассказывал Фрике. — Это было грандиозное сражение, задуманное гением великого Людендорфа. — Эту фамилию Фрике произнес с придыханием, он преклонялся перед генерал-полковником. — Мы тогда проходили в среднем шесть километров в день. Не усмехайтесь, молодые люди! Для той войны это был феноменальный результат, ведь до этого противоборствующие армии два года сидели в одних и тех же окопах, не в силах прорвать оборону противника. Успех тогда нам принесли внезапность удара, лучшая подготовка войск и отличное взаимодействие пехоты, артиллерии и авиации, танков тогда почти не было. А сегодня у нас есть танки! И все остальные слагаемые успеха!

— И чем все закончилось? — неосторожно спросил Юрген.

— Известно, чем, — буркнул Фрике и на время замкнулся в себе, в который раз переживая давнее поражение.

— Так, Вольф, — встрепенулся он наконец, — я пригласил вас не для обсуждения положения на фронтах и не как слушателя воспоминаний старого солдата. Меня интересует ваше мнение о пополнении, о его боевой готовности и моральном духе.

Пополнение они всегда получали исправно, но в последние три месяца поток штрафников заметно увеличился. Половина была из действующей армии, с Восточного фронта, с этими больших проблем не было: низкая дисциплина, алкоголизм, неуравновешенная психика — это все мелочи, подтянем, выбьем, вылечим. Главное, что знают, с какой стороны за винтовку браться, и были под огнем. Со второй половиной хуже. Заключенные из концентрационных лагерей и тюрем, уголовники, гражданские лица, военнослужащие тыловых частей. Военная подготовка практически отсутствует. Их бы месяца на три в тренировочный лагерь под руководство опытных инструкторов. В условиях передовой сделать это затруднительно. Хотя прилагаем все усилия, делая упор на отработку командных действий. Все это Юрген честно изложил командиру батальона, иллюстрируя примерами солдат его отделения.

— А моральный дух? — спросил Фрике.

Юрген лишь пожал плечами: откуда же его взять?

— Не увиливайте от ответа, фельдфебель! — строго сказал Фрике.

— Полагаю, что моральный дух военнослужащих испытательного батальона ниже, чем в регулярных частях Вермахта, в среднем, — дипломатично ответил Юрген.

— Я так и знал! — досадливо воскликнул Фрике и даже ударил кулаком по столу. — Я не сомневался, что приказ рейхсфюрера СС и командующего Резервной армией Гиммлера… э-э-э… поспешен и приведет к негативным последствиям. Привел! Раньше военнослужащие, совершившие незначительное правонарушение, попадали в армейские или прочие лагеря, где отбывали срок своего наказания. Они проникались тяжестью содеянного и, когда им предоставляли возможность искупить свою вину на фронте, рвались пройти испытание. Именно поэтому моральный дух в испытательных батальонах был неизменно выше, чем в регулярных частях Вермахта, и они заслуженно именовались ударно-испытательными.