Генрих Эрлих: Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов

Он рывком поднялся, заправил постель, оделся — кто-то раздел его. Старина Брейтгаупт, подумал он. Мысль заняла столько же времени, сколько и одевание.

Юрген вышел из комнаты, пошел на тихие голоса. У плиты стояла Ева, что-то помешивая в кастрюле длинной ложкой, рядом увивался Красавчик, он даже не заметил появления Юргена, и его гражданская одежда расслабила донельзя.

— Привет честной компании! — громко сказал Юрген. — А где Брейтгаупт?

— Копает, как всегда, — ответил Красавчик, — очередную могилу, — добавил он со смехом, — надеюсь, последнюю.

Юрген содрогнулся. Он тоже надеялся на то, что смерти и могилы остались в прошлом. И вот…

Раздались шаги, в комнату вошел Дитер, он нес в руках три автомата и ранец Юргена.

— Кажется, все, — сказал Дитер и положил принесенное на кучу их обмундирования.

— Посмотри, Юрген, может быть, возьмешь что-нибудь на память, — сказал Красавчик.

— Кофе хотите? — спросила Ева. Она раскраснелась от огня и вообще еще больше похорошела со вчерашнего вечера.

— С удовольствием, спасибо, — сказал Юрген, — я сейчас приду.

Он зашел в туалет, справил нужду, потом осторожно выглянул в заднюю дверь, окинул внимательным взглядом окрестности, наметил маршрут вдоль густых кустов и кудрявых плодовых деревьев и припустил на зады. Брейтгаупта он нашел в лесу, над поверхностью земли периодически появлялась его голова, вслед за этим летела лопата песка. Яма была не продолговатой, а квадратной, в таких зарывают мусор. «Действительно, ненужный мусор», — дошло наконец до Юргена.

— Достаточно, Ганс, — сказал Юрген, — пойдем кофе попьем.

Он сидел и разбирал свой бездонный вещевой мешок, все, что имело отношение к армии, летело в общую кучу. Старые сапоги, камуфляжная куртка, непромокаемая накидка, противогаз, каска, форменное кепи, ремень с бляхой «Бог с нами», запасные подсумки, расчетная книжка обер-фельдфебеля Вермахта и книжка уставов, даже смена белья, скрупулезно проштемпелеванная печатью Вермахта.

Ева зажгла лампу. Юрген посмотрел в окно, за которым быстро сгущались сумерки, потом на часы — половина десятого, удивленно затряс головой — да ведь это ж вечер, он проспал почти сутки.

— Сумерки, — сказала Ева, — сумерки богов. — Она была поэтической девушкой.

— Зачем ты проглотил солнце, Вольф! — крикнул Красавчик. — Немедленно верни людям солнце!

— Будет вам солнце завтра, — ответил Юрген.

— Да, после сумерек и ночной темноты всегда наступает рассвет и начинается новый день, — сказала Ева.

— Новый день, новая жизнь, новая любовь, — нанизывал Красавчик.

— После дождика даст Бог солнышко, [37] «Auf Regen folgt Sonnenschein» (нем.) — вот что сказал Брейтгаупт. — внес свою лепту Брейтгаупт.

— Ну что, двинулись, — сказал Юрген, прерывая пустой разговор.

Они побросали все в яму — документы, обмундирование, ранцы, оружие, последние патроны, бросили по горсти земли. Потом Брейтгаупт споро забросал яму песком и землей, утоптал, накрыл дерном образовавшийся холмик. Так они похоронили войну. Они почтили ее память минутой молчания и закурили, усевшись на траву.

— Ну, что дальше делать будем? — с преувеличенной бодростью спросил Юрген. — Куда двинемся?

Он не был больше их командиром, это был совет равных. Вообще-то Юрген уже принял решение — они двинутся в Гамбург. Нет, парни, Эльза здесь ни при чем, Эльза — это личное, а они сейчас говорят о другом. Просто Гамбург — это большой город, в котором легко скрыться, Гамбург — это его почти что родной город, он там каждый закоулок знает! Юрген не был больше их командиром, но продолжал чувствовать ответственность за жизнь своих товарищей. Он поможет им выбраться из очередной передряги.

Юрген вопрошающе посмотрел на Дитера. По правилам военного совета первое слово принадлежало самому молодому.

— Мы тут с Гансом подумали, — сказал Дитер, — мы в Тюрингию пойдем, в его деревню. У Ганса там хозяйство. Я помогать буду.

«Подумали! Когда только успели? Хозяйство… Понятное дело — крестьяне, для них хозяйство — все». Юрген был поражен этим ответом в самое сердце.

Он даже не задумывался над тем, что они могут расстаться. С Дитером — бог с ним, но с Брейтгауптом! Тот всегда был рядом, он был единственным оставшимся в живых, кто всегда был рядом с Юргеном на всех полях сражений. Он был его оберегом, черт побери!

Юрген посмотрел на Брейтгаупта. Тот блаженно улыбался, уставив взгляд куда-то вдаль. Он представлял, как он пашет свою землю. Он был уже не здесь. Он был не с ним.