Александр Омельянович: В тылу врага

Вокруг всё пылало. Из Сувалок в усадьбу спешили машины с жандармерией. От поста ПВО бежали солдаты. Оставив тела погибших, группа, забрав раненого командира, отступила в близлежащий лес. За их спиной светилось зарево горевшей усадьбы Веника.

Было далеко за полночь. Шеф сувалкского гестапо и его заместитель Гениг сидели в кабинете и нервно поглядывали на часы. Скоро из Кшиве должны возвратиться Вашкевич и Швайнберг, выехавшие выяснить на месте, как происходило нападение на усадьбу Веника и что сделала жандармерия, чтобы схватить бандитов.

Наконец те вошли в кабинет. Вашкевич отдал рапорт. Он красочно описал нападение партизан и оборону Веника. По его рассказу, партизан было более десяти. Кто из них был убит, установить не удалось, так как тела убитых партизан и Веника сгорели.

После рапорта в кабинете наступила тиши— па, и только Кастендик пальцами барабанил по стеклу на столе.

— Да, значит, наша первоапрельская шутка ничему не научила поляков, — обратился он к присутствовавшим. — Посмотрим. Эта история им даром не пройдёт. Сколько человек находится у нас под арестом?

— Тридцать четыре, — ответил Гениг.

— Скольких допросили?

— Около двадцати.

— Что интересного в тюрьме?

— Пятеро из леса. Следствие закончено, — информировал шефа Гениг.

И опять повторилась сцена, имевшая место 31 марта 1944 года. Одни дела откладывались налево, другие направо. К трём часам ночи список двенадцати жертв был готов. Шеф гестапо позвонил коменданту жандармерии, обеспечил охрану и карательный взвод. Они уже хотели расходиться, когда вспомнили, что не согласовали места экзекуции. Она должна была состояться в Кшиве, но где именно? Вашкевич вспомнил, что невдалеке от усадьбы Веника, около шоссе, в долине растёт одинокий развесистый дуб.

После тёмной дождливой ночи ярким солнцем загоралось наступавшее утро 6 апреля 1944 года. По шоссе из Сувалок в сторону Кшиве мчалось два грузовика. Остановились они перед самой деревней. Над пепелищем усадьбы Веника ещё вился дым.

Дуб стоял одиноко в поле. Рядом золотилась песком свежевыкопанная могила. Из машин жандармы вытолкнули двенадцать человек со связанными руками. Смертники шли молча, прощаясь с апрельским утром и с жизнью. Стреляли жандармы. Добивали из пистолетов гестаповцы.

Могилу сровняли с землёй. В Тильзит в гестапо пошло донесение о нападении польских «бандитов» на Веника и немедленном расстреле двенадцати захваченных членов движения Сопротивления.

Раненого Рыдзевского партизаны донесли до деревни Нова Весь. Там взяли подводу и, приняв все меры предосторожности, привезли в деревню Жубрувка, где жили его мать и отчим Павловский. Через день или два партизаны должны были вернуться и забрать его в лагерь. Требовалось длительное лечение. Очевидно, всё закончилось бы благополучно, если бы не донос шпика.

На хуторе Варшавка, близ деревни Жубрувка, жил Антони Войткевич. После прихода немцев он установил контакт с комендантом жандармерии, устроился работать в местном отделении жандармерии кучером и стал шпионить. Войткевич хорошо знал местных жителей. С большим рвением он приступил к выполнению своих обязанностей: давал так называемые «характеристики» и подстрекал жандармов к различным террористическим акциям.

В знак признания заслуг шпика Войткевича комендант жандармерии подарил ему в 1941 году большое хозяйство. Поскольку служба в жандармерии мешала самому хозяину работать в поле, жандармы принуждали крестьян отрабатывать барщину у Войткевича. Это хозяйство давно было бы ликвидировано, если бы жандармерия соответственным образом его не охраняла. В деревне было объявлено, что если что-либо произойдёт с Войткевичем, то будет расстреляно более десяти человек. Поэтому шпик бесчинствовал безнаказанно, засыпая гестапо доносами.

Недалеко от построек Войткевича был фольварк Рыжувка, принадлежавший Александру Бучки. С момента возникновения партизанских отрядов этот фольварк стал местом частых встреч боевых групп партизан. Войткевич подозревал, что на фольварке что-то происходит, однако узнать, что именно, не мог. Не раз он доносил об этом жандармам и получил указание вести наблюдение за Рыжувкой.

Масленица в 1944 году пришлась на 22 февраля. Вечером в фольварк, лежащий около шоссе, прибыл почти со всем своим штабом командующий 8-м округом Армии Крайовой Заремба и несколько партизан.

Стол ломился от закусок. Несмотря на предписание соблюдать строгую конспирацию, в доме разговаривали слишком громко. Войткевич имел хороший слух и понял, что настал долгожданный случай…