Алексей Гусев - Юность, опаленная войной

Коменданты поселков после такого «инструктажа» с помощью своих подручных устраивали круглосуточное патрулирование по улицам и засады, проводили обыски в домах. В полицию тащили каждого встречного. Там людей избивали до потери сознания, вынуждая под дулом пистолета признаться в связи с подпольщиками. Но все было безрезультатно. Поймать ни одного члена подпольной организации «Молодая гвардия» так и не могли. Как и прежде, на заборах, телеграфных столбах, зданиях и даже на дверях местной полиции продолжали появляться сводки Совинформбюро, листовки, обращения за подписью неуловимой «Молодой гвардии». И как ни кричали от злобы и бешенства Ренатус, Соликовский о поимке подпольщиков, им еще много раз приходилось назначать трехдневные сроки…

И вдруг случилось непредвиденное: за похищение новогодних подарков, предназначенных для немецких солдат, 1 января 1943 года были арестованы молодогвардейцы Мошков, Земнухов и Третьякевич. На допросе в городской полиции они держались так, что их решили выпороть и отпустить. Но в день, когда Мошкова, Земнухова и Третьякевича уже собирались выпустить, начальнику районной жандармерии гауптвахтмейстеру Зонсу был подброшен листок из ученической тетради, где было написано:

«Начальнику шахты № 1-бис господину Жукову. В Краснодоне организована подпольная комсомольская организация «Молодая гвардия», в которую я вступил активным членом. Прошу в свободное время зайти ко мне на квартиру, и я все подробно расскажу. Мой адрес: ул. Чкалова, № 12, ход № 1.

Предатель Почепцов был сверстником молодогвардейцев, со многими из них учился в одной школе, знал в лицо и, конечно же, домашние адреса. Он жил с отчимом Громовым, человеком корыстным, желчным и злым. О принадлежности пасынка к подпольной организации отчим знал и, когда до него дошел слух об аресте Мошкова, Земнухова, Третьякевича, стал запугивать Почепцова: «Допрыгался! Не сегодня-завтра за тобой придут. Расстреляют и тебя, и меня с матерью».

Трусливый Почепцов не выдержал и написал заявление в полицию… Так в городе Краснодоне, шахтерских поселках и на хуторах начались аресты членов организации «Молодая гвардия».

Штаб «Молодой гвардии» дал указание всем подпольщикам уходить из города, поселков. Но скрыться, избежать ареста удалось лишь немногим. За шесть дней — с 5 по 11 января — по доносу Почепцова в фашистские застенки были брошены Ульяна Громова, Майя Пегливанова, Василий Бондарев, Василий Гуков, Сергей Левашов, Борис Главан, Анатолий Попов, Анна Сопова и многие другие молодогвардейцы города, близлежащих поселков и хуторов. Люба Шевцова была арестована 8 января в городе Ворошиловграде и под усиленным конвоем доставлена в Краснодон. Были схвачены и руководители партийного подполья Ф. П. Лютиков, Н. П. Бараков.

В тот вечер, 12 января 1943 года, Нина и Анна Андреевна Старцевы были дома одни. Огня не зажигали, разговаривали вполголоса о тревожных новостях, которыми был так полон поселок и город Краснодон.

Нина уже знала о повальных обысках и арестах. В поселке Краснодон тоже было неспокойно. 3 января гитлеровцы схватили Володю Жданова, днем позже стало известно об аресте Николая Сумского. Из головы Нины не выходили слова фельдшера Нины Петровны Алексеенко. Когда они с Лидой Андросовой днем возвращались из полицейского участка после очередной обязательной регистрации, на Центральной улице их остановила Нина Петровна и тихо сообщила:

— В городе и поселке идут аресты молодежи. Постереглись бы вы, девушки.

— А чего нам бояться? Что такого мы сделали? — отмахнулась было Лида.

— Вам видней. Только у Сумского был обыск, на чердаке нашли радиоприемник. Мне сказал об этом полицай, только что бывший у меня на приеме в медпункте.

Анализируя события, Нина понимала: оставаться дома опасно, надо немедленно уходить из поселка. Но куда? Окрестные хутора сплошь забиты отступающими гитлеровскими частями, а родственников или надежных знакомых поблизости не было. Белоруссия же от Краснодона была слишком далеко.

На крыльце послышался топот кованых сапог, и тут же в дверь злостно застучали.

— Каратели! — побледнев, вскрикнула Анна Андреевна, крепко прижимая к себе дочь.

— Успокойтесь, мама. Это обозники. На улице мороз. Вот и стучат, чтобы погреться, — пыталась Нина хоть как-то успокоить мать.

Удары в дверь повторились.

— Господи, хоть бы ты пронес мимо нас эту нечистую силу! — причитала на ходу Анна Андреевна, направляясь к наружной двери, гулко сотрясавшейся от сильных ударов. Она с трудом, дрожащими руками откинула массивный крюк, установленный еще до войны самим Илларионом Нестеровичем. Дверь с шумом распахнулась, и Анну Андреевну ослепил яркий свет карманных фонарей. С силой отбросив хозяйку квартиры к стене, полицаи и жандармы устремились в дом.