Телеграмма Гарримана в государственный департамент и президенту Джонсону вызвала что-то вроде шока. Сподвижник Рузвельта, Гарриман требовал в самых резких выражениях прекратить бомбардировки Север-, ного Вьетнама, пока идут переговоры в Париже, или он немедленно, не ожидая замены, снимает с себя возложенные на него обязанности.
…Было около пяти часов вечера, когда в кабинет президента вошли государственный секретарь Дин Раск, министр обороны Кларк Клиффорд, директор ЦРУ Ричард Хэлмс и командующий американской армией во Вьетнаме Крейтон Абрамс, срочно вызванный из Сайгона. Президент сидел, положив крупные- руки со сжатыми кулаками на стол. Посмотрел на вошедших, с которыми вместе и порознь виделся сегодня не один раз.
— Итак, — произнес Джонсон глухим голосом, — вы располагаете всей информацией, которая есть у меня. В свете того, что вы знаете, есть ли у вас какие-то возражения против немедленного прекращения бомбардировок Северного Вьетнама?
Президент оглядел каждого из присутствующих, еще надеясь, что хоть кто-нибудь из них найдет такие возражения, — пусть не Раск, но Клиффорд, Хэлмс, на худой конец Абрамс. Но в гнетущей тишине, как камни, тяжело упали слова:
— Нет, сэр.
— Нет, сэр, абсолютно никаких возражений.
— В создавшейся ситуации, сэр, это единственный выход.
— Тогда, Дин, — медленно, будто силой выталкивая из себя слова, проговорил Джонсон, — передайте Гарри-ману в Париж, что с первого ноября мы прекращаем бомбардировки Северного Вьетнама.
Произнеся с трудом давшееся ему распоряжение, он вдруг напрягся, тупо, немигающе уставился перед собой, чувствуя, что еще немного — и ему станет плохо, Сердце будто тисками сжала противная ноющая боль. Осторожно, боясь сделать резкое движение, дрожащей рукой он налил стакан минеральной воды и выпил медленными, небольшими глотками. Стало немного легче.
— Вы понимаете, — снова с натугой произнес Джонсон, — какое роковое решение мы принимаем в этот час, господа? Рушится так долго и с такой настойчивостью проводимая нами концепция — карательными акциями возмездия сломить упорство Ханоя и заставить его прекратить вмешательство в дела Южного Вьетнама. Я бы мог выбрать более мягкое определение, но я сознательно избегну его: мы оказались перед крахом, господа, и нам, нашей администрации нечего сказать американскому народу в свое оправдание. Сейчас поздно искать причину, где мы ошиблись и какие факторы не учли в своей политике, но одно очевидно — что мы передадим новому президенту целую гору нерешенных вопросов, и они будут длительное время служить ему оправданием его собственных просчетов.
— Господин президент, — сказал директор ЦРУ с необычной для него торжественностью, к которой так часто любил прибегать сам Джонсон, — американский народ не может обвинить нашу администрацию в том, что мы не старались отстоять его интересы…
— Э, Ричард, — как-то безнадежно махнул рукой Джонсон, — сейчас не время прибегать к громким фразам, когда дела говорят сами за себя. Только победителей не судят, а мы с вами не сумели стать ими. Вчера Никсон в своем предвыборном, выступлении сказал, что если война во Вьетнаме будет продолжаться в январе будущего года, то его правительство может лучше всего покончить с нею, потому что оно не наделало столько ошибок, как нынешнее, и не связано амбициозными комплексами.
— Вы лучше нас знаете, господин президент, — вступил в разговор Дин Раск, — что Ричард Никсон не очень разборчив в средствах, он не остановится ни перед подлогами, ни перед махинациями, если почувствует, что у него кто-то стоит поперек дороги. Поэтому не стоит обращать на его слова много внимания, да еще накануне выборов.
— Все это правильно, Дин, только он — сторона нападающая, а мы — обороняющаяся, и в нашей обороне очень много уязвимых мест. Может быть, у него их будет потом еще больше, но сейчас он сильнее. Крейтон, — повернулся Джонсон к Абрамсу, — тебе, насколько я знаю, нелегко приходится во Вьетнаме, но теперь, когда мы приняли сегодняшнее решение, сфера твоих обязанностей несколько сужается. Безразлично, кто будет президентом, — ты облечен доверием американского народа и должен делать все, чтобы оправдать его.
— Я постараюсь, господин президент, иначе я не принял бы этого поста.
— Итак, господа, я хочу еще раз напомнить, что обстоятельства, оказавшиеся сильнее нас, заставили меня пойти на уступки, противоречащие моим убеждениям. Я благодарю вас всех за то, что постоянно находил у вас поддержку и понимание. Пусть горечь разочарования, неосуществленных планов и надежд не отравляет вам жизнь в будущем и не ослабляет вашего служения нашим общим идеалам, — не удержался Джонсон от пафоса. — Еще раз благодарю вас, господа.
Читать дальше