Михаил Домогацких: Южнее реки Бенхай

— Отныне ваша задача будет состоять в том, — продолжал Джонсон, — чтобы защитить от атак Вьетконга крупные города, в первую очередь Сайгон, аэродромы, военные базы, наиболее важные пути коммуникаций. Пусть Вьетконг пока будет заперт в своих сельских районах. Настанет время, и мы, укрепив города, перестроив сайгонскую армию на новой основе, поможем ей одержать победу.

— Сэр, — спросил генерал Абрамс, давая возможность президенту время еще на один раунд красноречия, — какой линии придерживаться впредь в отношении бомбардировок территории Северного Вьетнама южнее двадцатой параллели и как поступить с высвобождающейся частью самолетов?

— Дорогой Крейтон, бомбардировки должны быть такими же интенсивными, как и раньше, ведь мы оставили для них район, по которому проходят основные коммуникации Ханоя. По ним он направляет на юг и живую силу, и оружие, и боеприпасы. Поэтому удары должны носить характер самый разрушительный. А что делать с освобождающимися самолетами? Кларк, как ты думаешь? — спросил Джонсон Клиффорда, так и не вспомнив, шла ли речь о самолетах раньше.

— Думаю, — ответил министр, — их можно направить на подавление сил Вьетконга южнее семнадцатой параллели.

— Понятно, Крейтон? — спросил Джонсон.

— Спасибо, господин президент, теперь мне все ясно, — горячо ответил генерал, снова поражая Клиффорда своими артистическими способностями. Or рызывал умиление у президента. Прощание их было сердечным и теплым. Джонсон положил руку на плечо Абрамса.

— Итак, Крейтон, желаю тебе успеха. Ты получил нелегкое наследие, но я и Америка надеемся, что чы справишься с порученным делом.

Перед отлетом в Сайгон генерал Абрамс подвергся настоящей атаке журналистов: Не привыкший к шумной славе, к вспышкам фотоламп, к свету телевизионных юпитеров и к микрофонам, которые ему едва не засовывали в рот, Абрамс, растерялся. Он неэффектно отвечал на вопросы, мялся, боялся сказать лишнего, и это настраивало против него наиболее рьяных газетчиков. Но один ответ пришелся по душе всем, и он стал крупным заголовком американских и сайгонских газет: «Я знаю, как сокрушить красных», — уверенно сказал генерал Крейтон Абрамс, улетая в Сайгон».

В конце июля генерал Абрамс принял командование американской армией, а в августе вооруженные силы Фронта освобождения перешли в наступление ил многих участках, выбили американо-сайгонские отряды из боль-шипства укрепленных постов вдоль дороги номер де-зятатаковали штаб дивизии морской пехоты, эвакуированный с базы Фусань в лагерь Хиеудык недалеко от Дананга, потопили сторожевой военный корабль на реке Сайгон. Весь август они держали в своих руках инициативу, не давая новому командующему американской армией возможности разобраться в обстановке, начать организованное стягивание своих сил к узловым пунктам обороны, как было предусмотрено планом, утвержденным в Вашингтоне.

Неудачи на фронтах во Вьетнаме тревожным эхом отзывались на авеню Клебер в Париже, где начались официальные встречи представителей Ханоя и Вашингтона. Послу со специальными полномочиями Авереллу Гарриманувсе труднее становилось находить аргументированные возражения на обвинение главы вьетнамской делегации Суан Тхюи в том, что Соединенные Штаты ведут двойную игру, хотят и вести переговоры для обмана мирового общественного мнения, и в то же время продолжать варварские бомбардировки территории Демократической Республики Вьетнам.

— Господин Гарриман, — говорил Суан Тхюи, — вы человек, много поживший, много повидавший. Скажите, неужели вам доставляет удовольствие быть ширмой для нечестной политики вашей администрации, которая пошла на переговоры с нами, держа за спиной остро наточенный нож. От имени моего правительства я прошу передать в Вашингтон следующее: если Соединенные Штаты действительно хотят прийти к прочному миру, то вьетнамцы готовы вести искренние переговоры. Если же они хотят продолжать войну, то народ Вьетнама готов вести ее столько, сколько потребуется. Неужели все то, что произошло даже в последнее время, еще не убеждает американское правительство в бессмысленности расчетов поставить Вьетнам на колени?

Несмотря на свой долгий и богатый опыт дипломата, Гарриман растерялся, он испытал глубокий укол совести, потому что этот невысокий плотный человек с открытым лицом будто поймал его на неблаговидной махинации.

— Господин посол, — ответил он наконец, не прибегая к переводчику, на французском языке, на котором говорил глава вьетнамской делегации, — я прошу вас не сомневаться в моей искренности. Я немедленно доведу наши слова до сведения моего правительства. Благодарю вас, господин посол.