Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай

А события на рубежах, занятых американо-сайгон-скими подразделениями, сразу пошли развиваться не так, как рассчитывали те, кто их планировал. Когда стало ясно, куда переброшены основные силы противника и его намерения, штаб генерала Ле Ханя предпринял контрмеры. Несколько полков, державших под контролем дорогу номер девять или находившихся в резерве, получили приказ подтянуться скрытыми горными дорогами и тропами к месту сосредоточения вражеских частей. К тому времени разведчики совершенно точно нанесли па карты, такие же, какие были у противника, позиции его бригад, батальонов, рот и даже взводов. Бойцы сил освобождения получили приказ запять рубежи на максимально близком расстоянии от противника и сделать это так, чтобы атака и огневой налет на его позиции были для него полной псожидашюстыо.

Надо было обладать бдительностью, умением искусно маскироваться, бесшумно отрывать по ночам окопы и ячейки, незаметно переносить в вещевых мешках, в собственных гимнастерках, в пробковых тропических шлемах вырытую землю, а на день, замаскировавшись, замирать, ничем не выдавая себя, обходясь за весь день лишь горсточкой жареного или скатанного в колобок клейкого риса, страдая от жары и жажды, чтобы оказаться хитрее, а значит, и сильнее противника! Для отвлечения внимания где-нибудь в тылу, на какой-нибудь ничем не примечательной высотке вдруг начиналась стрельба, рвались мины. Наблюдатели американских подразделений сразу засекали позиции Вьетконга, выбывал а вертолеты, и те, ориентируясь «точными» данными, обрушивала на них мощный огонь.

В штабе базы к концу дня собрались обнадеживающие донесения. Все шло к тому, что объединенные американско-сайгонские подразделения прочешут, как гребень волосы, покрытые лесом холмы и горы и вытолкнут солдат Вьетконга под огонь морских пехотинцев и южновьетнамских полков. Генерал Томас в соответствии с указанием штаба по руководству всей операцией отдал распоряжения командирам бригад, а те командирам батальонов: с восходом солнца приступить к уничтожению противника.

Но противник, не зная об этом общем приказе, ночью начал свою атаку. Воины Фронта освобождения, которым уже было невмоготу скрываться, терпеть лишения, вырвались на свободу и пошли па ничего не подозревавшего врага. Они забрасывали его окопы гранатами, завязывали рукопашный бой в его линии обороны. Полностью, конечно, внезапного удара не получилось — противник был начеку, — завязались затяжные бои, по все равно всюду американские и южновьетнамские подразделения оказались в невыгодном позиционном и психологическом положении. Весь день шли бон с переменным успехом, но ряд важных опорных пунктов оказался в руках сил освобождения.

Генерал Томас растерялся, не ожидая такого поворота событий. Получив тревожные, а от некоторых офицеров просто панические сообщения о наступлении Вьетконга, он вызвал авиацию для отражения атак противника. Летчики, ориентируясь на указания офицеров наземных войск, начали сбрасывать свой груз. Однако значительная его часть пришлась на линию обороны американских десантников, которые стали просить и летчиков и командира дивизии прекратить бомбардировки. Это сломило генерала Томаса, он не знал, что делать. Передав командование начальнику штаба и приказав ему навести порядок в частях, организовать оборону и отразить атаку, вылетел на базу, рассчитывая получить там более полную картину того, что произошло на фронте.

Генерал Райтсайд совещался в своем кабинете с группой старших офицеров. У пульта связи сидел начальник оперативного отдела перед расстеленной картой. То с одного, то с другого участка приходили донесения, дающие представление о том, что массированное наступление Вьетконга идет по всем направлениям. Почти все командиры докладывали, что противник наступает во много раз превосходящими силами и сдерживать его становится все труднее.

— Страх бугорок превращает в гору, — недовольно сказал Райтсайд, выслушав доклад начальника оперативного отдела. — Какое положение на вашем участке? — спросил он командира десантников. — И почему вы прибыли сюда, а не руководите боем? Или у вас все тихо и спокойно?

Райтсайд знал, что генерал Томас был о нем невысокого мнения, и сейчас был как раз такой момент, когда можно было указать ему, чего он стоит сам, но не воспользовался этим, видя, в каком расстроенном состоянии находится командир дивизии.

— Я прилетел, чтобы узнать общую картину и посоветоваться, как действовать дальше.