Карел Рихтер - Совсем другое небо (сборник)

— Ну что? — спросил он.

— Меня начинает знобить… — Но это была неправда.

— В этот чертов июнь я еще простужу себе почки, как это было в прошлом году в ноябре. — Он поерзал на сиденье и большой грязной, рукой провел по щетине на подбородке.

Глядя на эту красивую двадцатипятилетнюю девушку, сидевшую рядом с ним, он сожалел, что уже не молод. Сначала грузчик был недоволен, когда его приставили на машину, где водителем была девушка. До конца мая он ездил с Ионой, но тот сломал себе руку, и Кармен была единственной, кого взяли сюда на работу за последнее время. В конце концов ему было важнее сохранить эту хорошо оплачиваемую работу…

— Возможно, к твоему отпуску погода установится, — сказал грузчик, помолчав.

Кармен пожала плечами.

— Поедешь с ним?

Она опять пожала плечами. Скорее всего она поедет в отпуск, как всегда, одна, если, конечно, не случится чудо. Ей трудно было себе представить, что она может поехать к морю с этим размазней, который даже на воровство идет, думая, что тем самым завоюет ее. Кармен опять вздохнула.

— Не бойся, все будет хорошо, — успокаивал ее грузчик. — В этом болоте немало утонет материалов… — Он коротко хохотнул и ткнул пальцем обезьянку, висевшую на лобовом стекле.

— Если хотите, товарищ капитан, я бы это сделал за вас…

— Нет, это не пойдет…

— Разрешите это сделать именно мне: у меня есть в этом деле практика.

— Я верю вам. Среди этих бумаг я — как слон в посудной лавке, но я должен это делать сам.

— Вы нам, товарищ капитан, не доверяете…

— Видите ли… должен признаться, я вас не понимаю. Не знаю, что о вас и думать… Мне кажется, что вы играете в солдатиков, не принимаете службу всерьез.

— Нет, мы принимаем ее всерьез… И если…

— Что, если?

— И если… — Дежурный, почесав остатки волос, обрамлявших лысину, блеснул сильными стеклами очков на капитана Кутнара, переступил с ноги на ногу, передернул плечами и продолжал: — Если бы мы не относились к службе всерьез, то просто притворились бы больными. Многие из нас могли бы на что-то сослаться. Трудность, однако, состоит в том, что нам не удается овладеть вашим пониманием военной службы, потому что мы находимся под сильным влиянием своих гражданских дел, той работы, которой каждый из нас занимается дома.

Капитан Кутнар подписывал пропуска на вечер. «Боже мой, доктор, как ты ошибаешься!» — думал он, глядя на грузного сержанта, у которого ремень сидел криво. Разговаривая, сержант размахивал руками, а пилотку держал в руке, как шляпу, хотя он находился при исполнении служебных обязанностей, и она должна была быть у него на голове; одна штанина не была как следует заправлена. Капитан пошевелил своей вытянутой правой ногой… «Ошибаешься, доктор, и вообще ты не имеешь никакого представления о моей работе. Тебе кажется, что это странное занятие. Это потому, что ты не настоящий солдат… Моя жена даже говорит, что мою работу вообще нельзя назвать работой. Как бы не так… Ведь без нее мы не могли бы быть хозяевами в собственном доме… Ведь каждый запирает свою квартиру от воров, а мы охраняем нашу землю и наш народ… Трудно объяснить, но это можно сделать только в том случае, если выполнять нашу работу как следует… Чертова нога! Я бы взял вас, ребята, в руки…»

Капитан вздохнул и проговорил:

— Вы, товарищ сержант, гражданский человек, но здесь… — Он прервал свою фразу и потом добавил, повысив голос: — Встаньте, как положено, и заправьтесь!

— Есть, товарищ капитан! Извините… пожалуйста…

— В армии не извиняются! — закричал капитан. Потом, успокоившись, вернулся к началу разговора. — Вы должны понять, что я не имею права вас сюда пустить. Не потому, что я вам не доверяю, а потому, что вас призвали сюда на переподготовку, чтобы освежить определенные воинские знания. Пока мир остается разделенным на классы, у нас должна быть обученная и боеспособная армия. Мы должны быть в состоянии защитить наш образ жизни, основанный на социальном равенстве и справедливости. Неужели вы думаете, что для этого достаточно уметь стрелять и отдавать честь?.. — Капитан хотел продолжить свою мысль, но ему помешал телефонный звонок. Он снял трубку, покрутил ручкой и сказал: — Слушаю.

— Говорит Ясло, — послышалось на другом конце провода. Капитан выпрямился: он узнал голос командира дивизии. — Говорит Ясло, вы меня слышите? Говорит Ясло.

— Я — Соколово, слушаю… — быстро и четко ответил капитан и провел ладонью по осунувшемуся лицу, ставшему предельно внимательным. На лбу его резко выступили морщины.