Виктор Муратов - Перевал

Майор Ратников прибыл быстро. Он был без фуражки, голова перевязана свежим бинтом, сквозь бинт у правого уха алело кровавое пятно. Майор по привычке приложил руку к виску. Генерал остановил его жестом.

— Оставь, Семен Карпович, подойди ближе к карте. Полк надежно укрепился?

— Плохо слышу, товарищ генерал.

— Вот сволочи, — проговорил генерал. — Такого красавца изуродовали. Ухо-то не оторвало? — громко спросил он.

— Зашили ухо.

— И что это немец вас все по уху норовит? Ну ладно. Полк, спрашиваю, надежно укрепился?

— Надежно.

— Полк, — покачал головой подполковник Батюнин. — На батальон-то людей наберется?

— Чуть больше, — ответил Ратников.

— Сегодня ночью дивизия отходит, — хмуро заговорил Севидов. — Смотри сюда. Южнее Раздольной попробуем укрепиться на Волчьих холмах. Там надеемся установить связь с соседями и штабом армии. Ты прикроешь отход основных сил дивизии. Держись, сколько сможешь. Если к завтрашнему вечеру не получишь от меня команды, отходи самостоятельно. Значит, мы не сумели укрепиться на Волчьих холмах. Отходи в общем направлении на Майкоп. Ясно?

— Буду держаться, товарищ генерал. Все ясно. Только подбросьте артиллерии.

— Оставлю тебе дивизион Боброва.

— В дивизионе Боброва всего три орудия, — заметил Батюнин.

— Дам еще взвод петеэровцев, десятка два автоматов. Это все, что могу, Семен Карпович.

— Еще пяток станковых пулеметов наскребем, — пообещал начальник штаба.

— Ну вот видишь, Семен Карпович, какая у тебя сила, — горько усмехнулся генерал.

Все тягостно молчали, понимая, что ожидает полк Ратникова завтра на рассвете, когда основным силам дивизии, возможно, удастся оторваться от противника и они к рассвету уже будут за станицей Раздорной.

Немцы довольно быстро обнаружили отход частей генерала Севидова, но преследовать их не могли. Для этого надо было прежде форсировать Маныч. Однако всякий раз, как только они пытались это сделать, правый берег канала ощетинивался огнем. Не могли немцы бросить на отходящие части дивизии и авиацию: мешала ночь. Тогда они обрушили на отступающих огонь артиллерии. Однако орудия били наугад, лишь изредка рвались снаряды на дороге и в станице Раздольной. Горящие хаты становились хорошим ориентиром для немецких артиллеристов. Один из снарядов попал в хату, где совсем недавно располагался штаб дивизии. Но там уже никого не было. Штабные автомобили и повозки катили по станичном улице мимо горящих домов и колхозных построек.

Севидов ехал верхом на красивом донском скакуне. Конь то и дело вздрагивал, шарахался от близких разрывов. Генерал с трудом удерживал жеребца и хмуро поглядывал но сторонам. Было больно вот так уходить из станицы. Ведь совсем недавно приезжали они сюда на рыбалку с Евдокимом Егоровичем. Станица утопала в садах. Как любил Андрей Севидов эти улицы, эти хаты! Совсем недавно здесь все дышало миром и добротой. Как любил он предрассветные минуты! В такую пору они с Евдокимом уже садились на весла и спешили до первого солнечного луча добраться к Стрелке…

Ехавший рядом Кореновский, словно угадав мысли Севидова, проговорил:

— А ведь скоро клев начнется. Помнишь, на Стрелке в камышах?

— Клев уже начался, Евдоким, — хмуро ответил Севидов. — А если на рассвете не вырвемся из Раздольной, немцы так клюнут, что костей не соберешь. Надо спешить. Геннадий! — крикнул он адъютанту. — Скачи в голову колонны, поторопи Терещенко!

Лейтенант Осокин ускакал. А колонна замедлила движение. Впереди слышались возбужденные голоса, ожесточенные команды. Подскакал Осокин.

— Товарищ генерал, — обратился он, — там какой-то дед матерится, на бойцов кидается, требует самого старшего начальника.

— Что за дед? А ну давай его сюда.

Севидов и Кореновский съехали с дороги. Два бойца подвели к ним, держа за руки, взъерошенного старика. Тот безуспешно сопротивлялся, выкрикивая ругательства.

— Одолели, гады? Одолели? Рази ж вам с германцем воевать? Со стариками да бабами, мать вашу… — Старик зло сплюнул.

Сзади старика семенил мальчишка лет восьми. Он держался одной рукой за штаны деда, а другой растирал по лицу грязные слезы.

— В чем дело? Отпустите немедленно! — гневно выкрикнул генерал Севидов.

Бойцы нехотя отпустили руки старика. Один из них, совсем молоденький красноармеец, с опаской поглядывая на деда, проговорил виноватым голосом:

— А чо он драться лезет? И плюется, как твой верблюд.

— В чем дело? — повторил Севидов.