Игорь Афанасьев - Сапёр, который ошибся

Поэтому мы спешно собирались, для того чтобы подавить восстание и взять под полный контроль мятежную провинцию.

Все стали готовиться к операции. Получали оружие, патроны, ИПП (индивидуальные перевязочные пакеты), жгуты. Каждому полагалось обезболивающее — пирамидол, но обычно офицеры хранили его отдельно у себя т. к. это средство давало побочный наркотический эффект.

В специально назначенное время выходили на плац и на утоптанном снегу раскладывали всё необходимое: каску, лопатку, тротиловые шашки, взрыватели, бикфордовы шнуры, боекомплект (патроны, гранаты), миноискатель и т. д.

Специальная комиссия проходила вдоль шеренг и смотрела, как подготовлены бойцы. После осмотра всех отпускали, и сборы продолжались дальше, до позднего вечера. Уже в полной темноте шёл на хлебозавод (на территории нашего полка действовала своя мини пекарня) и получал хлеб на роту. Кто-то бежал на склады и получал сухпай.

Ранним утром полковое построение с духовым оркестром. Командир полка произносил зажигательную речь, о том куда едем, и что нам предстоит. Это был подполковник Галунов, ужасный выскочка, говорили о том, что он был приблатнёным, какой то родственник тогдашнего министра обороны Соколова.

Галунов был очень деятельным, любил славу и власть, а так же публично наказывать за провинности. Два-три дня назад, в новогоднюю ночь, несколько солдат отравились силуолом (пили тормозную жидкость), двое из них насмерть. Тут же в новогоднюю ночь было объявлено всеобщее построение и объявлено о преступлении, а утром перед строем (полк построили в каре, чтобы всем было лучше видно) пронесли на носилках мёртвых солдат под угрозы и проклятия, и обещания жестоко наказать каждого пойманного за этим занятием. Душераздирающее зрелище, причём вид мёртвых солдат вызывал жалость, и сожаление о таком глупом и бездарном конце, а гнев командира полка казался неуместным и бестактным, и вызывал досаду.

И вот через несколько дней неожиданная операция в Ургуне.

После речей Галунова, грянул полковой оркестр, и все побежали грузиться на машины. Последние сборы и в полковой связи раздалась команда: «Начать движение!». Машины, бензовозы, артиллерийские тягачи и бронетехника, стоящая в каре, стали вытягиваться в ленту, растянувшуюся на несколько километров.

Постепенно колонна скрылась за хребтом, и родной полк пропал из вида. Только через месяц мы вернёмся туда. Выйдя к Газни, мы повернули на Ургун. В одном месте из развалин кишлака нас обстреляли из стрелкового оружия. БТРы и танки обстреляли соседние дома, и колонна двинулась дальше.

Стоял морозный день, а требовалось, чтобы на каждой машине был сверху человек, вот мне, молодому сержанту, и выпала эта «ВЫСОКАЯ» честь. Конечно же, пробирал мороз до костей, и духи целились в тех, кто сидел сверху. Но зато была возможность пострелять по любым целям.

Борьба за то чтобы не палили во все стороны, без разбора ещё только начиналась, и месяца через три это запретят окончательно. Выйдет приказ об уголовной ответственности за убитого афганца, как и за советского гражданина, но не знаю, пострадал кто-нибудь из русских солдат от этого закона?

Ехали долго, по долинам и по взгорьям. В одном кишлаке машины остановились, и колонна замерла на главной улице, около машин собралась стайка ребятни. Некоторые из них были босиком, они выскакивали из домов и бежали по снегу к машинам и кричали: «Как дела, шурави! Зашибись!», а замерзнув, бежали бегом обратно греться. Кто-то показывал плитку анаши и кричал: «Давай, бакшиш!».

Это чисто афганская форма торговли, тебе сбрасывали цену, но за это ты должен сделать подарок, т. е. «бакшиш», или просто обмен подарками. Афганцы очень любят получать подарки, радуются эмоционально, как дети, особенно если дарят что-то стоящее, например пачку папирос, консервы, шоколадку.

Кто-то бросил в детей пакет с сухарями, и началась куча-мала, схватка за сухари. Добыча доставалась кому-то из старших ребят. Взрослых в это время на улице не было.

Колонна тронулась. Дети махали руками и бежали в след.

Но вот колонна стала втягиваться в горный массив. Невысокие горные хребты несли на себе мягкие зелёные накидки из пушистого корявого кедра. Дорога то загибалась по серпантину, то вытягивалась в петляющую между хребтов ленту. По полковой связи передали, что получен радиоперехват о том, что духи заминировали дорогу.