Владимир Казаков - Артиллерия, огонь!

Нелегко нам, конечно, было и с выбором наблюдательных пунктов. При отходе противнику удалось оторваться от наших войск и закрепиться на довольно выгодных рубежах. Снова многие командные высоты оказались в его распоряжении. Нам пришлось разместить изрядное количество наблюдательных пунктов на небольших высотках, с которых представлялась хотя бы небольшая возможность вести наблюдение.

Наши войска упорно улучшали и совершенствовали свои боевые позиции, используя для этого частые бои. Так, например, противник занимал выгодные позиции в районе Пяти курганов. Командир 252-й стрелковой дивизии генерал-майор Г. И. Анисимов вместе с командиром 275-го гаубичного полка подполковником А. И. Телегиным разработали план захвата этих позиций врага. Они решили одной стрелковой ротой при поддержке тяжелой артиллерийской батареи атаковать главный — левый курган. Командовал батареей старший лейтенант Нетудыхатко. Получив приказ, он выбрал удобный наблюдательный пункт и удачно расположил орудия батареи, хорошо замаскировав их.

В установленное время батарея Нетудыхатко обстреляла курган методическим огнем. С наблюдательного пункта хорошо было видно, что снаряды разрываются у целей. Это вынудило фашистов оставить свои позиции.

Вечером фашисты предприняли контратаку. Но за это время наша пехота и артиллеристы хорошо закрепились и дали врагу жестокий отпор. С падением главного, левого кургана положение врага на остальных четырех стало шатким, и нашим подразделениям скоро удалось овладеть ими. Таким же способом были улучшены позиции и на других участках линии окружения вражеских войск.

Немецко-фашистское командование предпринимало отчаянные попытки выручить свои войска, окруженные под Сталинградом, снабжать их по воздуху. В этой обстановке большая, ответственная задача возлагалась на наши зенитные артиллерийские части. Действия транспортной авиации противника по доставке грузов окруженной армии начались еще 28 ноября. Самолеты пролетали в «котел» главным образом с запада и юго-запада, так как их аэродромы на внешнем фронте базировались в Тацинской, Морозовском, Миллерово. Поэтому именно здесь, на этих направлениях, и сосредоточили свои основные усилия наши зенитная артиллерия и истребительная авиация. Вражеская авиация несла большие потери. Для противника наступили весьма тяжелые времена. Кольцо окружения с каждым днем сжималось, и воздушная блокада становилась все плотнее. От нашего зенитного артогня противник терял много самолетов.

Со временем лучшие аэродромы врага на окруженной территории в Большой Россошке и Питомнике попали под постоянный обстрел нашей артиллерии, и поэтому производить на них посадку транспортных самолетов противник практически не имел возможности. 16 и 17 января мы захватили оба эти аэродрома и один — в Басаргино. С того времени в кольце у врага оставались лишь аэродром в Гумраке и Центральный. Но и они с 21 января попали под интенсивный обстрел артиллерии, а 24 января и аэродромный узел Гумрак был захвачен. С этого дня противник вынужден был снабжать окруженные войска путем сбрасывания грузов на парашютах и даже без парашютов. Но наша зенитная артиллерия совместно с истребительной авиацией не позволяла им и этого.

Плотность зенитного артиллерийского огня с каждым днем увеличивалась, что вынудило вражескую авиацию при ясной погоде совершать полеты на высоте до четырех-пяти тысяч метров. Поэтому немало сброшенного груза попадало к нам. Нередко фашистские летчики, опасаясь за свою жизнь, не решались входить в зону зенитного огня, зная, насколько он точен. Поэтому нередко сбрасывались грузы и иногда на весьма далеком расстоянии от кольца окружения. Жители недавно освобожденных советских деревень пользовались этими «ошибками» немецких летчиков. Однажды был захвачен в плен немецкий офицер, в полевой сумке которого оказалась таблица световых сигналов для обозначения места сбрасывания грузов. Используя эти таблицы, советские войска «получили» много грузов.

Бывшие фашистские генералы в своих воспоминаниях на все лады проклинают погоду, которую выставляют чуть ли не главной виновницей, мешавшей работе их транспортной авиации. Но странное дело! Изучая отчеты командиров зенитных подразделений Донского фронта за декабрь 1942 года и январь 1943 года, я пришел к выводу, что сетования немецких генералов на погоду абсолютно необоснованны, в большинстве своем лживы.