Виктор Носатов - Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Конечно, за эти одиннадцать с половиной лет были и неудачи, были срывы, были и бессмысленные потери, но результат говорит сам за себя. Деятельность погранвойск в Афганистане получила высокую оценку как советского, так и афганского руководства и народа.

Боец вовремя заметил, как из развалин к машине метнулся рослый, в серых шароварах афганец с гранатометом в руках. Палец привычно, чуть помедлив, опустился на спусковой крючок автомата. Прозвучала короткая очередь и гранатометчик, дернувшись вверх, осел в дорожную пыль. Из-за дувала осторожно выглянула запорошенная пылью, неопределенного цвета чалма, показался ствол винтовки, затем голова еще одного боевика. Боец в спешке повернул автомат и со злостью снова нажал на курок. Пули прошли по середине дувала. Моджахеды исчезли.

— Федирко, кого ты опять там колошматишь? — спросил бойца старший лейтенант. Пересев с командирского места в кресло наводчика-оператора БМП он обстреливал из башенного пулемета засаду боевиков, окопавшихся у расположенного на гребне хребта белого мазара.

Огонь боевиков ослабел, давая короткую передышку.

— Да ничего особого, товарищ старший лейтенант, просто «дух» слишком наглым оказался, хотел в упор из гранатомета шарахнуть, пришлось успокоить, — отозвался загорелый до черноты, крепенький хлопец, ввернув при этом словечко позадиристее.

Офицер пропустил соленую солдатскую шутку мимо ушей, он был занят тем, что внимательно наблюдал в оптический прицел за мазаром.

В это время от начальника мотоманевренной группы поступила команда — по мере возможности подбирать оружие, которое моджахеды бросают на поле боя.

Старший лейтенант, памятуя доклад Федирко, задумался.

Несколько минут спустя он, еще ничего определенно не решив, как бы между прочим сообщил:

— А гранатомет — то взять надобно, какой ни есть, а трофей.

Бойцы замерли в ожидании, что же командир скажет дальше. Кого пошлет за этим чертовым трофеем? Откровенно говоря, никому из них не хотелось лезть под пули за этой, никому не нужной, простреленной трубой. Не смотря на временное затишье, пули нет — нет да и цокали по броне.

— А черт с ним, с этим трофеем, — устало произнес офицер, чем быстро разрядил напряженную обстановку.

— Поступил новый приказ! — тут же добавил он, — теперь все свое внимание необходимо сосредоточить на дувалах и садах. Будем прикрывать передовой отряд соседей, а то «духи» не дают спокойно развернуться.

Далеко впереди, из-за поворота, где несколько минут назад скрылась последняя машина транспортной колонны, которую от границы сопровождала ММГ, показалось облако пыли. Движение это заметили и душманы. Временное затишье взорвалось нарастающим гулом боя. Старший лейтенант увидел в прицел, как к мазару торопится подкрепление. Зарядив орудие осколочной гранатой, он быстро нашел в перископ цель и нажал на спуск. Первая граната взорвалась перед позициями боевиков. Второй было достаточно, чтобы от подкрепления ничего не осталось. В это время сверху спикировали «горбатые», рассеяв в спешке, куда придется, свой смертоносный груз, они умчались вскоре подальше от боя, оставив ММГ без воздушного прикрытия. Почувствовав слабину русских, моджахеды усилили обстрел дороги.

В непрерывном грохоте разрывав и пулеметных очередей, казалось, что приходит конец света. Все, и белое-белое солнце, неподвижно застывшее в зените, которое уже основательно раскалило броню, и дышащее жаром орудие с пулеметом, и пороховые газы, которые, не смотря на беспрерывную работу вентиляторов, уже почти под потолок залили десантное отделение — все это затмевало, затуманивало сознание. Люди действовали уже механически, без всяких чувств и ощущений. Кто-то палит из-за дувала — туда гранату, кто-то бежит с гранатометом наперевес — короткая очередь. Пустые пулеметные коробки, магазины — и пальцы механически пихают туда патроны. Эта механическая карусель, казалось захватил всех. Бойцы понимали друг друга с полуслова, объясняясь зачастую жестами, мимикой. Каждый понимал, что от него зависит жизнь многих.

Центром этого небольшого коллектива, под пышащей жаром броней боевой машины, и был тот старший лейтенант — худощавый, загоревший до черноты, облаченный в легкую камуфлированную накидку. Рот крепко сжат, глаза горят боевым азартом, руки уверенно наводят оружие в цель. Между выстрелами из «Грома» он успевает осмотреть десант, подбодрить насмерть измученных солдат. Глядя на командира, угрюмы их лица светлели, натруженные руки действовали уверенней, пули ложились метче.