Виктор Носатов - Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Отпуск пролетел незаметно. Первые несколько дней после прилета не мог спокойно спать, одолевали афганские кошмарные сны. Даже всуе чувствовал себя напряженно, словно каждую минуту ожидал, что мирные пейзажи Алма-Аты, малышка — дочь, истосковавшаяся жена, все это улетучится как чудный сон, оставив после себя горькое разочарование и голые афганские сопки, с зияющими дырами пещер, из которых в тебя постоянно целится враг.

24 апреля 1982 года. Провинция Фарьяб. Районный центр Кайсар.

Кайсар один из самых отдаленных районов провинции Фарьяб. На глазах у любопытствующей афганской публики строим колонну. Через час с небольшим двинемся домой, в свой лагерь. Несколько дней проведенных в Кайсаре, позволили мне понять некоторые особенности жизненного уклада афганских горцев. Впрочем все по порядку.

20 апреля возвратившись из отпуска на базу, я никого, кроме заставы охранения, там не застал. Оказалось, что основные силы ММГ задействованы в кайсарской операции. Узнав, что через несколько часов туда, с боеприпасами и продуктами, уходят вертолеты, я напросился с ними. В Кайсар прибыли только к обеду. Прежде чем зайти на посадку, вертолетчики сделали круг над кишлаком. Когда пролетали над неглубокой балкой, прорезающей селение почти на две части, штурман показал на чернеющие останки сбитого вертолета и со злостью сказал:

— Недавно сбили. Сволочи! Вы их там как следует прижмите, чтобы неповадно было с нами воевать.

— Постараемся, — еще не совсем понимая о чем идет речь, обещал я.

Завершив круг, вертолеты словно хищные коршуны начали пикировать на стоящую в центре кишлака мечеть. Не долетая нескольких сот метров до нее, выровнялись и плавно сели на площади. Разгрузились быстро, и вскоре, облегченно взвыв двигателями, они резво ушли в поднебесье. Набрав безопасную высоту, винтокрылые машины скрылись за горизонтом.

Подразделения, участвующие в операции расположились на территории полуразрушенной больницы, построенной, судя по новейшему оборудованию, уже при народной власти. Высокий каменный дувал прекрасно защищал людей и боевую технику от ночных обстрелов душманов.

Больницу наполовину разрушили наши вертолеты во время недавней бомбежки близлежащей базы боевиков. Подоспевшие вслед за этим налетом силы двух ММГ разогнали оставшихся боевиков по горам и теперь помогали, вернее сказать обеспечивали безопасность работающих в кишлаке работников провинциального комитета НДПА. Афганцы, прибывшие с пограничниками из Меймене, создавали в Кайсаре органы народного управления. Их деятельность постоянно натыкалась на сопротивление горцев. Никто из авторитетов не хотел становиться во главе кишлачного совета, прекрасно понимая, что как только войска уйдут, власть в улусволи [14] улусвали — административная единица Афганистана, район. вновь будет в руках богатея, скрывающегося с остатками своих людей в горах. И тогда им не поздоровается. В конце — концов, сошлись на том, что руководство останется прежнее, в лице кишлачного старейшины.

Когда партийцы начали призывать крестьян к дележу земли, те наученные горьким опытом прежних разделов, на пустующие пашни больше не зарились. Они боялись мести богатеев.

Представителей провинциальной власти в кишлаке откровенно ненавидели. Все это переносилось и на нас. Мне частенько приходилось слышать, как с кафедры мечети, возвышающейся в нескольких десятках метров от дувала больницы, частенько раздавались грозные слова: «О пророк! Побуждай верующих к сражению. Если будет среди вас двадцать терпеливых то они победят две сотни.»- эти слова из восьмой суры карана, переводил мне молоденький хадовец — сотрудник провинциального отдела госбезопасности.

После таких проповедей, естественно, у истинного мусульманина, а каждый афганец этим званием дорожит больше жизни, руки сами тянутся к оружию, вот почему, несмотря на все наши усилия, обстрелы позиций не прекращались.

После намаза афганцы были особенно возбуждены и, проходя мимо занятой нами больницы, обжигали всех ненавидящими взглядами. Такое поведение кайсарцев вызывало во мне все большее и большее любопытство, и хотя всем в приказном порядке было запрещено даже смотреть в сторону молящихся, интерес перевесил все запреты. В углу дувала, напротив входа в мечеть, возвышалось сооружение, чем-то напоминающее сторожевую вышку, со всех сторон обложенную мешками с песком. Туда-то я незаметно и забрался. Навел мощный двенадцатикратный бинокль во внутрь мечети и замер в ожидании.