Виктор Носатов - Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана

Я много думал о том, что с нами произошло. Будь с нами Ислам, этой расправы бы не было.

В межсезонье очень трудно найти работу, поэтому мне долго пришлось скитаться, прежде чем после продолжительных переговоров, нанялся грузчиком к одному достопочтенному духанщику. Несмотря на то, что лавка его ломилась от товаров, ходил он в засаленном пиджачке и потрепанных шароварах. Больше всего любил духанщик, после закрытия лавки, пересчитывать свою выручку. Казалось, что он колдует, перебирая столбики серебряных монет, о чем-то бормоча себе под нос. Если мне по надобности случалось зайти в этот момент к нему в каморку, то старик, недовольно косясь на меня, в одно мгновение сгребал деньги, после чего зло кричал, чтобы я убирался прочь.

Ворочая мешки с товаром, или делая любую другую работу, я ни на минуту не забывал, что с наступлением весны надо отправляться домой.

Через местечко, где торговал приютивший меня духанщик, частенько проходили дальние караваны, и я лелеял надежду уйти с одним из них…

Внезапно послышался топот бегущего человека, и вскоре из-за тополиных зарослей показался связной.

— Товарищ капитан, — обратился он ко мне, — через десять минут выступаем.

Мы быстро встали и торопливо направились к ожившей вдруг колонне.

Заняв место в машине, и нацепив шлемофон, я стал напряженно слушать эфир. В наушниках стояла мертвая тишина.

— Сахиб. Чем же кончились твои скитания, — сняв бесполезный шлемофон, с любопытством спросил я.

— Все, о чем я мечтал, свершилось намного быстрее, чем я ожидал. Очередной караван, который привез партию товаров для моего хозяина, расположился на ночлег рядом с духанами, прямо на базарной площади. Хозяин послал меня к караван-баши, чтобы я пригласил его к нему в гости. На улице уже смеркалось. Чтобы добраться до каравана, необходимо было преодолеть заграждение из сваленных, как попало, тюков. Перелезая через один из них, я обо что-то споткнулся, и растянулся во весь рост в пыли. Тут же услышал чертыханье разбуженного мной человека. Уж очень знакомым показался мне его голос. Когда я встал, отряхиваясь от пыли, глазам своим не поверил. Передо мной стоял, как ни в чем не бывало, Ислам. Позабыв обо всем на свете, мы проговорили с ним вою ночь. Особенно поразил его мой рассказ о лицемерии и жестокости богатея. Он долго возмущался, назвал нас безмозглыми баранами, кем-то еще, но мне не было обидно, я понимал, что в словах Ислама, правда. Потом друг сообщил мне, что его караван скоро должен идти в Кабул и, что путь его будет проходить через приграничный городок, ставшей колыбелью нашей искренней дружбы и печальной разлуки.

Мы решили с этим караваном добраться до первого афганского селения, а там видно будет, что делать дальше.

Как духанщик не упрашивали меня остаться, я был непреклонен. Не хотелось снова расставаться с человеком, ставшим мне родным. Да и до весны здесь много не заработаешь, больше проешь. А дома так ждут денег. От них зависела, может быть, жизнь всей семьи.

В знакомый нам городишко караван пришел под вечер. Узнав, что караван-баши направился к жандармскому начальнику, чтобы побыстрее покончить с формальностями и договориться о переходе границы на раннее утро следующего дня, мы с Исламом решили навестить нашего бывшего хозяина.

Злоба и ненависть клокотали в душе каждого из нас, когда мы подошли к высокому дувалу, ограждавшему байскую усадьбу. Молча перелезли через забор в месте хозяйских достроек и в нескольких местах подожгли скирду иссушенной летним зноем соломы. Огонь медленно набирал силу, казалось, что вот-вот он потухнет, но вдруг налетел воздушный шквал, и притаившееся пламя взметнулось огромным столбом ввысь, рассыпая по двору искры. Сразу же занялись деревянные постройки, окружающие роскошный дом богатея, и, наконец, лавина огня захлестнула все, что могло гореть.

Мы были уже далеко от места пожарища, когда толпы напуганных заревом людей кинулись к усадьбе, стремясь, если и не тушить, то хотя бы не упустить этого страшного, но любопытного зрелища.

В ту ночь я наконец-то выбрал свой путь в жизни и навсегда распрощался со своей истерзанной юностью… — он хотел добавить еще что-то, но прозвучала команда:

— Вперед!

Начался самый трудный участок рейда. Скалистые ущелья встретили нас напряженной тишиной. От этого создалось впечатление, что горы присматриваются к нам, прежде чем показать все свои тайны. Колонна, пыля и отфыркиваясь бензиновым чадом, неудержимым потоком шла вперед. И столько в ней было достоинства и грозной силы, что горы удовлетворенные видом ощетинившегося монстра, раздались вширь, открывая взору людей янтарную от бушующей зелени долину. Закрытая для всех ветров низина благоухала всеми ароматами весны. В отличие от пустынных каменистых склонов, дышащих зноем и безмолвием, здесь все жило и трепетало от избытка живительных соков. Стараясь перекричать шум колонны, высоко в небе бесновались жаворонки, в листве кустов испуганно затаились зелено-голубые райские птицы и над всем этим удивительным и сказочным миром среди скал величаво парили хозяева снежных вершин — орлы.