Леонтий Раковский - Константин Заслонов

«Жар-птица» вихрем влетела в поселок.

Дядя Костя не повернул к своему дому, а помчался прямо в депо. Когда он перемахнул через переезд и уменьшил газ, то увидел, что к депо со всех сторон торопились железнодорожники.

Деповцы были озабочены, но полны решимости.

Депо работало круглые сутки. Гудки отменили; да в них теперь не стало и нужды: всех рабочих перевели на казарменное положение, и они жили в мастерских.

Люди работали по многу часов подряд, не ожидая смены. Покончив с одним паровозом, тотчас же принимались за следующий. В столовую бегали тогда, когда выдавалась свободная минутка. Спали где придется, по большей части — прямо на дворе, возле депо. У всех была одна цель, одно стремление — поскорее выпустить на линию побольше паровозов, как постановили деповцы на первом митинге, который состоялся еще 22 июня, в «промывке».

ТЧ подавал своим рабочим пример. Он ни минуты не оставался без дела. Глядя на него, невольно думалось: «Да спит ли когда-нибудь дядя Костя?»

Надев рабочий комбинезон, Заслонов так и не снимал его.

Вот ТЧ только вылез из смотровой канавы, где внимательно выстукивал громадный «ИС», а через минуту Заслонов уже в другом месте: сам навешивает дышла на запасной паровоз «Щ».

Его видели с баббитовым молотком и гаечным ключом в руках. Не раз Константин Сергеевич брал лом, как простой слесарь. Спал он немного, забегая под утро в свой кабинет, хотя и здесь, на кожаном диване, спалось тоже не особенно спокойно: телефоны никак не могли угомониться даже ночью.

Домой Константин Сергеевич наведывался ежедневно, но на пять-десять минут, — больше не позволяла работа.

Оршанцы не ударили лицом в грязь: за двое суток поставили на пары́ весь большой запасной парк. Кроме того, они организовали охрану поворотного круга и здания депо и создали истребительный батальон для поимки диверсантов.

Но первые три дня войны прошли спокойно, как будто бы военная гроза была где-то далеко-далеко.

В ночь с 24 на 25 июня Заслонов, вконец утомленный, еле стоявший на ногах, прилег у себя в кабинете отдохнуть. Ему приснился нелепый сон, будто маленький домик нарядческой вдруг тронулся с места и с невероятным грохотом ударился в «промывку».

Заслонов вскочил.

Гулко били зенитки. Над головой противно гудели самолеты.

— Фашисты! Налет!

Он кинулся из кабинета.

Нигде не было видно ни пожара, ни следов разрушений: значит, бомба упала не на территории депо и вокзала.

Не успел Заслонов добежать до «подъемки», как где-то грохнула вторая.

В депо все были на своих местах, никто из рабочих и не подумал оставлять работу и уходить.

Бомбоубежища настоящего не было, только вырыли щели для укрытия от осколков; но железнодорожники даже их делали с неохотой:

— Чего рыть? И в смотровой канаве спрячемся. А если уж попадет, то всё равно.

Первый налет прошел для депо и вокзала благополучно. После него фашисты на несколько дней оставили Оршу в покое.

3 июля утром Заслонов залез в смотровую канаву осматривать «щуку». С ним ходил машинист паровоза Штукель — высокий человек лет тридцати пяти. У него был неприятный, узко прорезанный рот с сухими губами. Говорил Штукель всегда очень быстро, глуховатым, бесстрастным тоном. Слова сыпались с его синеватых губ точно с каким-то сухим треском.

Заслонов был недоволен паровозом Штукеля. Он резко говорил машинисту:

— Возвращающий аппарат передней тележки у вас загрязнен. Грозит безопасности. В плохом состоянии ваши часики, товарищ Штукель!

(«Часиками» Заслонов всегда называл паровоз).

И вдруг сверху донеслась пальба зениток: опять летели эти проклятые фашисты!

— Константин Сергеевич, вылезайте! Налет! — крикнул, нагнувшись к колесам, приемщик наркомата.

— Чорт с ними! Пусть летят! Некогда вылезать! — отозвался ТЧ и спокойно продолжал делать свое дело.

Наверху загрохотало, застучало. Штукель, съежившись от страха, ходил за начальником. Видимо, он больше беспокоился о себе, чем о паровозе.

— Константин Сергеевич! — вдруг окликнул сверху помощник Заслонова по ремонту, Сергей Иванович Чебриков. — Идите скорее!

— Что такое?

— Товарищ Сталин будет говорить! — крикнул Чебриков и убежал.

Заслонов кинулся вон из смотровой канавы.

Штукель тоже последовал его примеру, но побежал он не туда, где столпились, забыв о бомбежке, деповцы, а в противоположную сторону — к калитке, ведущей на двор.