Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники

Ветер, ветер,
Недоброе небо, —
Взбушевалась ковыльная даль.
В тучах солнце колышется слепо,
И поля покрывает печаль.

Кони ржут на курганах унылых,
А внизу, накликая грозу,
Печенежские сдвинулись силы,
Зубья копий держа на весу.

Только идолы стынут, безмолвны,
Над ковылыюстью лики подняв,
И поник пред дружиной комонной
Весь израненный князь Святослав.

Святослав…
— Эй вы, ратники — други!
Встанем грудью к врагу, как один.
Еще звонки мечи и кольчуги, —
Значит, Русь посрамить не дадим.

А стонать под врагом ей негоже —
Как в неволе ей сеять и жать?..
— Там, где ты свою голову сложишь,
— Там и нашим на травах лежать, —

….Други спят в каменистой постели,
Только время не стерло их след.
Только идолы вдруг потемнели,
И прошла ровно тысяча лет.

Ветер, ветер,
Недоброе небо, —
Взбушевалась пшеничная даль.
В тучах солнце колышется слепо,
И поля покрывает печаль.

Пушки бьют по курганам унылым,
И опять, накликая грозу,
Подступают фашистские силы,
Автоматы держа на весу.

И опять в этом поле бывалом,
Где раскинут был княжеский стан,
Под развернутым знаменем алым
Кликнул клич молодой капитан.

И схлестнулись две крепкие стали,
На куски разломав тишину.
Боль утерли с лица,
Устояли!
Словно предки
тогда,
в старину.

Ветер, ветер — солдатское счастье!
В опустелой степи не сгони,
Не кромсай мое солнце на части,
От нежданной беда заслони.
В удивительно белых халатах,
В ослепительно белом снегу —
Пробираются полем ребята
В оборону на том берегу.
Ветер, ветер такой…
Холодина!
Все живое в тепле залегло.
Обжигает дубленую спину,
Полирует глаза, как стекло.
Может, белую пляску нарушив,
Из заснеженного угла
Хрястнет выстрел, нацеленный в душу.
— Эх, ветрище…
Была не была!
Мне об этом гадать не годится, —
Лучше думать о смерти врага…
Ох, свистит, эх, метет и клубится
Ледяная сквозная пурга!
Можно с ветром рассыпаться в поле,
Раствориться в блескучей пыли.
Грудью землю сдвигая до боли,
Приподнялся передний:
— Пошли!..
Колыхнулися вьюгою белой,
Размахнулись в землянках чужих,
И пошли охладелые в дело
Белотелые
Финки — ножи.
А когда принесли из разведки
«Языка» па плечах тишины,
Ничего не сказали…
Как дети,
Окунулись в пушистые сны.

Пять минут осталось до атаки
По армейским ходикам — часам.
Потухают жгучие цигарки,
Ветер бьет наотмашь
По глазам.

Пять минут…
Покуда на приколе
Частый гром солдатских каблуков, —
Осветилось дрогнувшее поле
Синей сталью
Вскинутых штыков.

Полевые алые горошки
Зашатались в утренней росе.
Золотые знойные сережки
За звенели, двигаясь в овсе.

Самолеты ринулись и танки,
Пушки в белых облаках пальбы.
Пять минут неполных
До атаки…
Холодеют спины и чубы.

Хмуро и предельно терпеливо
Все того, что сбудется,
Мы ждем.
Смотрим сквозь нескошенную ниву,
По которой, падая,
Пройдем!

Когда метет Во все широты
Мужское злое: «Душу — мать!..» —
Никто распластанную роту
Не может с наледи поднять.

Дрожат чубы,
Сердца седеют,
Грохочут залпы у виска.
И в ту минуту апогея
Ты в землю вдавлен…
До броска.

Она шевелится под нами,
Земля родимая, сама.
А позади — Россия — мама,
А впереди —
Огонь и тьма.

И страх суровый и холодный.
Мохнатый ужас той поры…
Тогда Иван,
Курносый взводный,
Рванет наган из кобуры.

Махнет рукой с пол — оборота
И прыгнет с наледи: «А — а-а!..»
Рванется взвод его….
И рота,
А там и армия сама.

И гневный миг короткой
Схватки
Приблизит майский наш салют.
Его потом на плащ — палатке
С пробитой грудью унесут.

А парень родом был с Кубани,
Он превозмог и боль, и страх,
Звезда мерцает
На погоне
С безбрежной млечностью в глазах.

В тишине, после трудного боя,
Он присел на горячий лафет,
Пот со лба вытирая рукою,
Липкой крови и пороха след.