Коллетив авторов (под редакцией Г. И. Василенко) - Окопники

Начальнику политотдела принесли окровавленный партбилет Степана Щуки. Весь вечер он безмолвно глядел на его фотографию и чувствовал, как что‑то сжимает его горло.

— Я бы хотел, — сказал он вошедшему в полночь командиру бригады, — чтобы мой сын, которому сейчас десять лет, был таким, как Степан Щука…

(1910–1992)

В. Попов родился в Тамани 3 августа 1910 года в семье ветеринарного врача.

Зеленчукская, Воровсколесское, Кардонпкская, Баталпашинская — вот «маршруты» его детства. Позднее вместе с семьей В. Попов переезжает в Баку, где заканчивает школу второй ступени. Работает на нефтепромысле, затем по путевке комсомола направляется в школу ВВС им. ВЦМК, которую заканчивает в 1930 г.

Принимал участие в боях с басмачами. В 1935 году самолет В. Попова потерпел аварию. После длительною лечения Василия Алексеевича демобилизуют из ВВС.

К этому времени у молодого писателя вышла первая книжка — повесть «Асы». Несколько лет В. Попов работает в органах милиции. Потом в районных и городских газетах, в ТАСС.

С первых дней войны В. Попов защищает московское небо, летает к белорусским партизанам. В 1942 году его направляют в Югославию, в партизанскую армию Тито. Награжден югославским орденом Свободы.

Осенью 1943 года он был тяжело контужен и признан негодным к военной службе.

После демобилизации В. Попов сотрудничал в газетах «Пионерская

Коммунист. Член Союза писателей СССР.

* * *

Какое‑то оцепенение охватило Катю, когда она, простившись с друзьями, направилась домой. Она ощущала и ненависть, и скорбь, и смутное предчувствие надвигающейся опасности, и страшную усталость во всем теле. Окружающее воспринималось, как через мутное стекло: улица, вырвавшееся из‑за туч, по — весеннему яркое солнце, лужа, отливающая голубизной, два немецких солдата, идущие четким, размеренным шагом, маленькая, щупленькая девчушка, с бледным восковым личиком, кутающаяся в не по росту большую порыжевшую куртку.

«Что со мной? Не заболеть бы!» — подумала Катя, тщетно пытаясь преодолеть сковывающую ум и гело усталость.

В маленьком домике тетушки Шушаник, где теперь жили Соловьяновы, как обычно, было тихо и грустно. Хозяйка сидела, закутавшись в черный платок, плотно сжав губы, и потухшим взглядом смотрела в окно. Мать у окна штопала Катин свитер, прохудившийся на локтях.

— Пришла, доченька? — она вскинула на Капо любящие, внимательные глаза. — Садись к сголу, поешь.

— Спасибо, мама. Не хочу. — Катя медленно сняла платок и стеганку. — Я лягу мама…

— Да разве ж можно так, не евши! — забеспокоилась мать и спросила встревоженно: — Случилось что‑нибудь?

— Нет, мама, ничего не случилось. Устала я, очень устала…

Катя прошла в крошечную комнатку — боковушку, где когда‑то спал Самсон. Тетушка Шушаник настояла, чтобы Катя жила здесь.

Быстро раздевшись, ощущая, как все тело содрогается в ознобе, Катя нырнула под одеяло, сжалась в комочек и \ крылась с головой.

Душная темнота была спокойной и приятной. Дрожь постепенно проходила. Сознание затуманилось. И Катя заснула глубоким сном, похожим на беспамятство. В темной пучине сна замелькали смутные видения.

Вот появилось строгое и доброе лицо дяди Коли. Умные глаза внимательно, дружелюбно смотрят сквозь стекла очков, простых стареньких очков в металлической оправе. Чуть шевелятся губы, Катя знает, что говорит он о чем‑то очень важном. Но слов его она не слышит, как ни напрягает слух…

Потом лицо дяди Коли расплывается в неясном тумане, исчезает. Появляется серый кузов немецкого грузовика, равнодушные лица солдат, бессильно свесившаяся голова, обрамленная венчиком седых волос, глухой стук человеческого тела, брошенного в кузов грузовика… И смеющаяся, длинноносая физиономия гауптштурмфюрера.

Нет, не дядю Колю бросили в кузов грузовика грубые лапы немецких солдат! Катя на себе ощущает эти безжалостные, цепкие руки… И она летит в бездонною пропасть…

Катя в ужасе просыпается, выглядывает из‑под одеяла. В комнате темно и тихо. Наверное, уже глубокая ночь. За окном на улице тишина. Мертвая, могильная тишина — без шорохов, без собачьего лая. Где‑то очень далеко раздается отрывистая автоматная очередь…

Дядя Коля! Катя остро ощутила, как ей будет одиноко н страшно без этого человека, который советовал, приказывал, иногда отчитывал по — отцовски, заботливо и дружески. А теперь опять надо все решать самой!