Ганад Чарказян - Горький запах полыни

Обследовав окрестности базара, обнаружил и автобусную станцию. Оказался там и микроавтобус с надписью «Душанбе». Оставалось как раз одно свободное место. Расслабившись в непривычно удобном кресле, начал поклевывать носом, а потом, привалившись к оконному стеклу, просто заснул. Так что дорога до главного города таджиков пролетела незаметно. Снилось мне, что водитель объявил: «Те, кто до самой Блони, остаются на своих местах». Но тут же почему-то начали будить.

— Дед, подъем! — молодой водитель бесцеремонно тряс меня за плечо. — Душанбе! Базар! Конечная!

Да, с уважением к старшим на бывшей территории Союза слабовато. Моих сомони на оплату дороги не хватило. Но парень согласился и на доллары. Хотел даже дать сдачу с двадцатки — в местной валюте. Я отмахнулся. С явным уважением он распахнул дверь. Я вышел полусонный, еще витающий в приятных сновидениях. Не успел сделать пару шагов, как водитель догнал меня.

— Отец, палку свою забыл. Увесистая.

Меня несколько покоробило: «палка»! Думаю, если бы он знал, что дает ей вес, то отнесся бы к моему посоху с большим уважением.

— Отец, назад поедешь, найди меня. Я буду тут через три часа.

После двадцати долларов я на порядок помолодел — сразу перешел из дедов в отцы. А если бы кинул сотню, так стал бы и братом. Очевидно, что американская зараза добралась и до Таджикистана.

Базар, собственно, мне был уже не нужен. Но у входа продавали много разной вкусной и дешевой всячины. Решил попробовать самбус. Убедился, что это очень вкусно. Взял еще порцию. Потом позволил себе и слоеный пирожок. Нет, надо уходить отсюда, а то просто объемся. Теперь мне нужно что-то другое. Не знал точно, но чувствовал, что оно должно быть где-то рядом. Медленно обходя базарную площадь, разглядывал вывески.

Остановился у парикмахерской. Не мешало бы принять более цивилизованный вид. Хотя нет, еще рано, это можно отложить на потом. Прихотливо блуждающий взгляд неожиданно замер на неказистой вывеске «Автозапчасти». Я подумал, что вот заведение, в котором мне действительно ничего не нужно. Чтобы быть абсолютно в этом уверенным, поднялся по выбитым ступеням и толкнул тяжелую массивную дверь. С озабоченным видом расхаживал между полок, задерживался, снова разглядывал абсолютно ненужные мне вещи.

Наблюдая мою нерешительность, продавец лет сорока в халате и тюбетейке подошел и поинтересовался, не может ли чем-нибудь помочь уважаемому аксакалу. Он спросил меня на чисто русском, с вологодско-владимирским оканьем. Таким же, как и у старшего сержанта Гусева. Его голубые глаза доброжелательно разглядывали меня. Заколотилось сердце. Я понял, что это тот шанс, который я не должен упустить.

— Да, да. Много помогать. Надо… надо для ишака руль купить. Колес купить. И еще много стекол, — намеренно шутил я, зная, что хозяин принимает меня за самого настоящего таджика.

Продавец сразу понял и принял мой юмор.

— Дедушка, в Душанбе ишаки сами знают, куда идти, без руля. Руль сидит на ишаке и дает команды. Колеса не надевают на ноги ишаку, а подковывают. Насчет стекла ты совсем ошибся. Может быть, защитные очки для ишака?

Продавец, улыбаясь, ждал ответной реакции. От переполнявшей самому еще не понятной радости, я совсем разволновался и какое-то время не мог ничего сказать. Неожиданно вырвалось:

— Сколько тебе лет, сынок?

— Скоро 37.

— Ну вот, дорогой, и мне тоже будет скоро 37. Так что в дедушки тебе не гожусь.

Продавец оторопел. Он внимательно изучал мой наряд, бороду. Потом посмотрел по сторонам — в дальнем углу о чем-то спорили двое мужчин в халатах и тюбетейках — и, понизив голос, спросил:

— Так ты не местный?

— Нет, дорогой, извини за шутку. Я из Советского Союза. А в нем была такая страна — Беларусь. Слыхал?

Он опять заулыбался, расслабился.

— Я тоже из Советского Союза. Русский. Владимир из Владимира. В госпитале приглянулась одна сестричка. Наполовину русская. Увез домой, а тут началась гражданская война. «Вовчики» пошли на «юрчиков». Двести тысяч народу укокошили. Сейчас осел здесь, жена не смогла привыкнуть к российскому климату. В Россию регулярно мотаюсь за запчастями для «Волг» и «Жигулей», даже для тракторов «Беларусь». Привожу по заказам и запчасти для иномарок. Так что на жизнь хватает.

— А я Глеб, Березовик. Ты что — тоже был в Афгане?

— Пять месяцев. На дембель из госпиталя ушел.

— А я вот возвращаюсь только сейчас.

— Подожди, подожди! Ты что, серьезно?

— Серьезнее не бывает, брат. Не бывает серьезнее. Восемнадцать лет русской речи не слышал.