Дмитрий Кончаловский - Безумие

— танков — 3;

— зенитных установок — 1;

— грузовиков с боевиками — 3;

В результате нанесенного авиационного удара были уничтожены два танка и зенитная установка».

Сели в машину, выехали на трассу. И только тогда я вспомнил, что мы здесь не просто пассажиры.

— Костик, ну я-то — старый дурак, пялился на эту колонну, как завороженный, а ты-то что зевал?

— А я не зевал, я снял.

— Как это?

— Ну так, через стекло и снял…

Оборачиваюсь в полном недоумении. На коленях у Ножкина камера, глаз прилип к видоискателю — отсматривает снятое. Да, повезло мне с ними все-таки.

Несомненно, на территории суверенной Ичкерии нас ждет еще много интересного. Только как тут с «военной» цензурой?

— Аслан, а если мы по дороге снимать будем, эти, ваши, не напрягутся?

— Да снимайте.

— Тогда тормозни на секунду.

Остановившись, поменялись с Костиком местами — с переднего сиденья кино лучше получается. И «поливать» можно все подряд, благо кофры наши с нами, а в них еще пять аккумуляторов.

А вот и кино начинается…

— Костик, мотор.

— Уже…

Какой спаянный у нас коллектив. Двое суток всего вместе работаем, а лишних слов не нужно. Впрочем, эти двое суток вместили в себя очень многое. Целую жизнь… И смерть… И прилетели мы в Махачкалу сто лет назад. И это была совсем другая жизнь. Море, шашлык, вино, Валэра, девочки. А Москва — вообще другая планета. Неужели там действительно ездят красивые дорогие машины, вечером горят фонари, люди пьют кока-колу, можно на каждом углу поесть и выпить, а потом прийти домой? Просто прийти ДОМОЙ… Кажется, что это когда-то приснилось. А на самом деле мы всю жизнь мотаемся по этим горам, по лесным дорогам, вечером сидим у костра в компании бородатых моджахедов, а потом заваливаемся спать на голой земле. А еще попадаем под обстрелы, снимаем обстрелы, по утрам посещаем незапирающиеся сортиры без туалетной бумаги и радуемся, увидев человека в майке с надписью «ЛДПР»… С надписью из сна, из жизни, которая снилась.

Да, а вот это — не сон. Впереди вполне знакомая картина. Бетонные блоки с амбразурами, мешки с песком, «змейка» из надолбов. А над всем этим на очень длинном шесте гордо реет зеленый флаг с черным волком.

Нет, конечно, иллюзий никаких и не было. Глупо было удивляться. Это не 96-й год. Хотя, быть может, три года назад именно над этими бетонными блоками развевался триколор. И на посту стояли несчастные полуголодные ребята в мешковатой форме российской армии. Или гораздо более счастливые и сытые менты. Странно устроена человеческая память. Сейчас, видя эту «зазеркальную» картину — бывший российский блокпост с зеленым флагом и черным волком — я вдруг вспомнил события трехлетней давности…

К Новому, 1996 году наше начальство задумало сделать документальный фильм «Новый год в Грозном». По замыслу три съемочные группы должны были отправиться в Чечню снимать встречу Нового года. Одна — в войска, другая — к боевикам, а третья — на улицы ночного Грозного.

Первая группа справилась с задачей легко — московский офис хорошо поработал, заранее согласовав все с военными.

У второй тоже все получилось — ее возглавлял Ильяс Богатырев, человек, имевший с Чечней очень тесные отношения. (Внимание — именно журналистские отношения, и никаких более, вопреки грязным намекам, которые появились после его похищения. Но это уже другая история, и произошла она позже.) Эта группа встречала Новый год вместе с Дудаевым.

А мы с оператором Сережей Плужниковым составили третью группу. И у нас произошел облом. То есть это я сначала думал, что облом. Потом выяснилось, что это — удача. Но — потом. А начиналось все вот как.

Прилетели мы днем 31 декабря в Минводы. Оттуда до Грозного часов пять езды. Теоретически это нормально. Все можно успеть. Но — теоретически. Задумка с нашей, третьей, группой пришла в головы начальства в последний момент. Никаких согласований сделать не успели. «А зачем, вы же не в войска, вы же в город едете». Спорить было бесполезно. У штабных, то есть тех, которые в офисе сидят, у теплой батареи, всегда все просто — не им же корячиться. Положились на нашу находчивость (знакомо уже, правда?). Короче, полетели по опыту на авось.

В аэропорту Минвод нашли «чеченскую» машину. Я знал, где их искать — в самом конце длинного ряда извозчиков. Сумму называть не буду — не поверите. Телевидение вообще дорогое дело. Водила — пожилой чеченец из Грозного. Как звали, не помню.

До самого Грозного доехали без приключений. Если не считать огромного числа остановок — блокпосты. Поэтому, когда подъезжали к цели, на часах было 23.30! Полчаса до Нового года! Через полчаса мы должны включить камеру и снимать… Что? Этот вопрос я задавал еще в Москве. Фейерверки, шампанское, радостные интервью со счастливыми грозненцами? «Снимай, что увидишь», — ответили мне. «Хорошо, фейерверки я вам точно гарантирую», — злорадно ответил я. Кажется, не поняли.