Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

О чем это они говорят? — в полусне спросил себя Хольт. Машина подскочила на выбоине, и Хольт повалился набок. Усаживаясь поудобнее, он услышал, как ефрейтор спросил:

— А блондин?

Гомулка ответил: «…слушается Вольцова как собачонка, но когда Вернера нет…» — рокот мотора снова заглушил слова. Потом до Хольта опять донесся голос Гомулки. «…нет, собственно, мой отец…» Хольт наклонился вперед, чтобы лучше слышать.

— Я же вам рассказывал тогда, как все случилось, — продолжал Зепп, — нелегко мне было. Возможно, и есть такие люди, которым с самого начала все было ясно. Во время отпуска Хольт познакомился с девушкой. Отец ее погиб в лагере, а мать казнили. Такие… — Снова шум мотора перекрыл слова.

Хольт удивился. Зепп рассказывает ему про Гуядель? Ефрейтор снова снял правую руку с руля, изменил положение зеркальца, посмотрел назад, где спали Бургкерт и Вольцов. Он сказал:

— …и все ли ты понимаешь — это еще вопрос. Я уж не говорю о том, что в наше время лучше о таких вещах помалкивать.

— Да ведь хочется знать, с кем дело имеешь, — возразил ему Гомулка.

Ефрейтор повернулся к нему.

— То-то и оно, — веско произнес он и замолчал. А машина все неслась с затемненными фарами по заснеженному шоссе…

В Герлице они долго стояли на каком-то перекрестке. Бургкерт проснулся и вышел из машины.

— Поглядите-ка!

Хольт тоже вышел и, дрожа, стал у дверцы. Мимо медленно и бесшумно тянулась какая-то призрачная процессия: люди шли пешком, волоча ручные тележки, санки; ехали в повозках, среди наваленных чемоданов и узлов с постелями и домашним скарбом, и все это двигалось молча, и не было этому конца. Лишь изредка в темноте слышался детский плач да скрип полозьев о камни.

Бургкерт пил из фляги. Непрерывно сигналя, машина с притушенными фарами еле-еле пробивалась сквозь толпу. На шоссе к Лаубану тот же бесконечный поток беженцев. На каждом перекрестке приходилось останавливаться. Контрольные посты, эсэсовцы, жандармерия. «Предъявить документы!» Утром, около шести, они добрались до Бреславля.

— Где тут фронтовой распределительный пункт — или как это называется?

Никто ничего не знал толком. В конце концов Бургкерт велел остановиться. Он нервничал. Неподалеку перед большим зданием ходили двое часовых. Скоро Бургкерт вернулся.

— Мне надо тут сперва как следует оглядеться. Вольцов, разузнайте, куда нам, собственно, держать путь! Через полчаса снова встретимся здесь. Если я не приду, отправляйтесь одни. — И он исчез в темноте.

Вольцов удивленно поглядел ему вслед.

— А знаешь, чего он ищет? Спиртного. Он себе места не находит, когда ему выпить нечего.

Повсюду царил хаос.

— Вот, подожди — какой-то штаб!.. Постой, остановись!

Проходивший мимо фельдфебель закричал на Вольцова:

— Дивизия истребителей танков? Бросьте вы вздор болтать! Она существует только на бумаге.

В конце концов им сказали: «Попытайтесь добраться до Клейн-Нирица. Там штаб семнадцатой танковой дивизии».

Они долго ждали Бургкерта. Потом ефрейтор сказал:

— Поехали! Кто его знает, когда он вернется!

Вольцов раздумывал. Гомулка тоже стал торопить.

— Конечно, поехали! Не нужен он нам совсем. Документы у нас отдельные.

Вольцов все еще колебался, но тут ефрейтор крикнул:

— Поехали! Чего ждать?

— Дивизии истребителей танков, должно быть, вообще не существует, — сказал наконец Вольцов. — Плохой знак! Что ж, тронулись! Настало время, когда каждый должен действовать на свой страх и риск.

Хольт отвел Гомулку в сторону и спросил:

— Послушай, что за тип этот ефрейтор?

— Сталевар из Вупперталя, — ответил Гомулка. — До самого последнего времени у него была бронь. Обер-мастер он.

— А ты его откуда знаешь?

— Да так… После рождества я его иногда в столовой встречал.

Они сели в машину. Ефрейтор дал газ.

Клейн-Нириц оказался маленькой деревушкой. «Семнадцатая танковая?» Все только качали головой. Здесь они обнаружили какой-то непонятный штаб какой-то непонятной части, состоявшей из трех фельдфебелей, нескольких шоферов и десятка растерявшихся офицеров, — штаб этот распадался прямо на глазах. Перед домом стояли грузовики с заведенными моторами. Вольцов без устали расспрашивал. Его отсылали от одного к другому. В конце концов они попали в комнату в какому-то майору.

Майор с побагровевшим от натуги лицом кричал в телефонную трубку:

— Я же вам говорю: между нами и русскими нет никого! Нет! Никакого танкового корпуса не существует — только фольксштурм. Нет! Дурак, кто это говорит! Нет! Никаких известий не поступало! А эти сведения все уже устарели. Нет! Вы неправильно информированы. Корпус Неринга пробивается от Калиша обратно к Одеру. Нет! Русские преградили путь. Нет! Это вы неправильно информированы! Заукен находится еще восточное Неринга! Нет! Они рвутся к Бреславлю. Нет! Если им и удастся пробиться к Одеру, то гораздо севернее. Нет! Отсюда до Оппельна сплошная брешь. Нет! Оппельн может пасть каждую минуту. Нет! Новый фронт пойдет по Одеру: Олау — Бригг — Оппельн… Нет! Мне надо немедленно отсюда убираться!