Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта

Вольцов ругался, когда их часами заставляли таскать ящики с патронами и корзины с гранатами:

— Это могли бы делать и словаки. Отсиживаются, лентяи, дома!

В обеденный перерыв, хлебая из котелка единственное блюдо — безвкусную бурду, Вольцов сказал:

— Целая дивизия СС. Я слышал, это особые части, они охотились за партизанами в болотах Припяти, у них есть опыт в такого рода делах.

И снова они подтаскивали ящики с патронами к грузовикам. Несколько ящиков выгрузили у школы.

Прошла неделя, а ничего, кроме работы, они еще пока не видели. Сентябрь был на исходе, но погода оставалась по-летнему теплой. Только ночи стали холодные и туманные.

Как-то Хольт разлегся в школьном саду на солнышке и бездумно глядел в небо. Послышались шаги. По садовой дорожке приближалась белокурая девушка с граблями и боль-шов корзиной. Хольт внятно сказал:

— Здравствуйте!

Она метнула на него быстрый взгляд и тут же опять уставилась вперед в пространство, однако на приветствие ответила легким кивком.

Ну вот! — с удовлетворением подумал Хольт, значит, она все же видит разницу между ими и мной!

В следующую ночь они с Вольцовом охраняли железнодорожный мост.

— Слышишь? — сказал Вольцов.

Где-то вдали гулко ухали орудия. Было около трех часов утра, над горами поднимался узкий серп луны. Хольта пробрал озноб.

— Похоже на настоящее сражение!

— Из гор их не так легко вышибить даже эсэсовцам, — сказал Вольцов. — Высоко, почти две тысячи метров, тут надо действовать беспощадно, если хочешь навести порядок.

Хольт хотел спросить Вольцова, что это за приказ рейхскомиссаров, но сдержался — то ли из-за растущего отчуждения, то ли из-за какой-то непонятной робости… Орудийный огонь не затихал до самого утра. Когда они в полдень вернулись в город, перед школой стояла вереница облепленных грязью грузовиков. На дворе между пирамидами винтовок расположилось человек двести эсэсовцев. Вольцов подсел к ним. Вскоре он пришел с новостями.

— Насчет того, чтобы за неделю с ними покончить, — сказал он, — это дудки! Везде началось, полстраны взбунтовалось, тут поблизости они уничтожили целый гарнизон. Эсэсовцев порядком потрепали. Партизаны, говорят они, дерутся не хуже регулярных войск, иногда даже упорнее, потому что эсэсовцы с ними не церемонятся, всех без разбора приканчивают. Русские сбрасывают им на парашютах оружие, так что партизаны подчас вооружены лучше, чем эсэсовцы. У них у всех автоматы. Интересно, скоро ли у нас тут начнется.

Феттер сообщил:

— Первый взвод сегодня утром ходил по домам с обыском, искали оружие. Ни черта не нашли!

Сразу же после обеда эсэсовцы уехали. В доме осталось только караульное отделение третьего взвода да отделение Шульце, которое вернулось с охраны моста на отдых. Бойцы спали на соломе. Но Хольту не сиделось в помещении. Он бесцельно слонялся по двору и саду. Там он и наткнулся на белокурую словачку. Она несла большую корзину хвороста.

— Дайте я донесу! — сказал Хольт и, отобрав у нее корзину, понес на школьный двор. — Через плечо он спросил: — Куда, в сарай?

— Да.

Значит, она все-таки понимает по-немецки, с удивлением подумал он. Словачка открыла дверь. Хольт поставил корзину в угол, где уже была навалена большая груда сушняка. Девушка вошла за ним следом и поблагодарила:

— Спасибо.

Хольт выпрямился. Она стояла совсем близко, это волновало его. Неожиданно он схватил ее за плечи и привлек к себе, но получил такую затрещину, что едва удержался на ногах. Он рассвирепел. Был миг, когда он даже подумал кинуться на нее и овладеть ею силой. Но внутри голос шепнул: значит, и в тебе это сидит! Стыд захлестнул его горячей волной.

Девушка отскочила за чурбан, выдернула из него топор и, пригнувшись, стояла наготове. Правой рукой она судорожно сжимала топорище, а левую медленно подняла и указала на дверь. Она произнесла только одно слово:

— Вон!

Он хотел пролепетать какое-то извинение, как-то оправдаться, сказать, что она его не поняла, но глаза девушки глядели на него с такой безграничной ненавистью, что он, не проронив ни слова, покинул сарай.

Хольт ушел в сад. Он видел, как девушка, все еще держа в руках топор, метнулась через двор к домику. Но все это не доходило до его сознания. Как потерянный стоял он в школьном саду среди кустов. Он пытался отделаться от душившего его стыда. Он подумал: — Что она из себя корчит? В конце концов, я немец, а она… Но тут чувство стыда стало вовсе невыносимым. Лицо горело, словно опаленное огнем.