Юрий Дольд-Михайлик - И один в поле воин

Гестаповец вынул документы и показал их Гольдрингу. Солдаты бросились к лежащему. Он был ещё жив, но без сознания.

– Что тут произошло?

– В гостиницу пробрался вражеский агент, связанный с французскими партизанами, и получил по заслугам! – зло сказал Генрих, пряча оружие.

У себя в номере барон фон Гольдринг точно передал суть того, что говорил неизвестный. Фельдфебель, записав показания, попросил Гольдринга расписаться.

– Вы на ночь хорошо заприте дверь, – посоветовал офицер, прощаясь.

– А вам следует обратить внимание на охрану гостиницы. Безобразие. Иностранные агенты заходят в офицерскую гостиницу, как к себе домой! – сердито бросил Генрих, хотя ему хотелось расхохотаться.

Генерал Эверс уже собрался идти в казино обедать, когда Лютц сообщил ему:

– Герр Миллер просит принять его.

– Чего он повадился к нам? – недовольно спросил Эверс. – Снова что-то придумал? Может, и меня собирается проверить?

– Возможно, но скорее меня.

– Просите.

– Вы снова с какими-то неприятностями, Миллер?

– Наоборот, на этот раз я принёс вам приятную весть, господин генерал, – ответил Миллер, садясь.

Вопреки его заявлению о том, что весть приятна, лицо майора было достаточно кислым.

– Вчера мы осуществили свой план, произвели проверку вашего офицера по особым поручениям лейтенанта фон Гольдринга.

– Ну и что? – с интересом спросил генерал.

Миллер обстоятельно и точно рассказал о событиях в номере гостиницы Шамбери, не скрыв и того, что магнитофон точно записал весь разговор.

– Лангхейн получил две пули в правое лёгкое, он сейчас в госпитале и, наверно, не скоро выйдет оттуда…

Генерал искренне расхохотался. Его поддержал и Лютц.

– Ну, господин Миллер! Теперь вы убедились в благонадёжности Гольдринга?

– Совершенно!

– Герр Лютц, сегодня же приготовьте реляцию о награждении лейтенанта фон Гольдринга «Железным крестом» второй степени.

– Яволь! – ответил Лютц.

– Ведь лейтенант не знал, что перед ним сидит оберштурмбанфюрер СС Лангхейн. Ведь так, господин Миллер?

– Так точно. Я уверен, что если бы барон догадался, кто разговаривает с ним, то проверка не закончилась бы кровопролитием. Но теперь мы совершенно убеждены в благонадёжности лейтенанта фон Гольдринга.

– А теперь, господин Миллер, не хотите ли пообедать с нами? – пригласил Эверс.

Рассказ Миллера о результатах проверки фон Гольдринга явно привёл генерала в хорошее настроение.

– Сочту за честь, господин генерал, – поклонился Миллер.

За обедом, который в отличие от многих предыдущих прошёл живо и весело, только и было разговоров, что о храбрости фон Гольдринга. К концу обеда генерал был в таком приподнятом настроении, что провозгласил тост за успех начавшегося на Восточном фронте наступления, которое многим из присутствующих даст возможность уже в этом году побывать в Москве.

Генрих никак не ожидал, что слух о событиях в Шамбери так быстро достигнет Сен-Реми. Но вышло так, что слава опередила его. Когда по приезде он направился в штаб, у входной двери его остановил штабной офицер обер-лейтенант Фельднер.

– А, барон, – приветливо и почтительно проговорил тот. – Со счастливым возвращением. О ваших героических делах мы уже слышали. Рад поздравить вас первым.

– О каких делах? – не сразу догадался Гольдринг.

– Не скромничайте, о вашем подвиге генерал рассказал всем офицерам вчера после обеда. А ему обо всём сообщил герр Миллер.

– А-а, вот вы о чём… Спасибо за поздравления.

Генрих вошёл в вестибюль и уже хотел было подняться по лестнице, но внимание его привлёк солдат, который, увидев лейтенанта, вскочил со скамьи, стал навытяжку. Это был юноша лет девятнадцати–двадцати, белокурый, худощавый, с умными голубыми глазами. Именно выражение его глаз и заставило Генриха остановиться. Во взгляде юноши сквозило столько печали, даже отчаяния, что не заметить этого было нельзя. У ног солдата лежал вещевой мешок.

– Кто вы такой? – спросил лейтенант.

– Ефрейтор Курт Шмидт, герр лейтенант, – чётко ответил солдат.

– Откуда?

– Служил во второй роте второго батальона сто семнадцатого полка, а сейчас получил назначение на Восточный фронт.

На глазах молоденького солдата, казавшегося совсем мальчиком, задрожали слезы.

– А почему вас туда переводят?

– По рапорту командира роты обер-лейтенанта Фельднера.

– В чём же вы провинились перед обер-лейтенантом?