Георгий Миронов - Легенда-быль о Русском Капитане

Внезапно там, где располагалась первая батарея, раздались дикие вопли, лязг железа о железо, тяжкие глухие удары, потом все смолкло и остался только победный рев танка, спешившего к дороге.

На открытом месте машина мчалась, все время меняя направление, то останавливалась, то поворачивала в сторону, как хорошо тренированный, легкий в беге опытный пехотинец. Используя каждую складку местности, капитан уводил танк от огня и неожиданно появлялся там, где его не ожидали.

Словно осознав опасность, по машине били издалека еще несколько орудий, но она, лавируя и петляя, неуклонно рвалась через лес к расположению второй батареи, и вскоре оттуда донеслись крики, лязг поверженного металла и взмыл торжествующий рев могучего мотора.

Танк опять исчез в лесной чаще, а с дальнего конца полигона бессильно и яростно хлестали наугад бичи противотанковых пушек. И снова раздавались крики там, где стояли немецкие батареи, и стонал металл, и все реже рвали воздух выстрелы орудий.

Казалось, на поле боя господствует грозный титан мщения, и многоголосо ревет, и трубит, и торжествует трудную победу.

Вслед танку, оттуда, где он прошел, уже не раздавались выстрелы. А над наблюдательным пунктом, не затухая, стлался легкий дымок от непрестанно взлетавших в небо ракет. Капитану приказывали тотчас же остановиться…

Когда танк, продравшись сквозь лес, заспешил к шоссе, по нему уже не стреляли. Разгромленный полигон молчал. А «тридцатьчетверка» выбралась уже на дорогу и, лязгая по бетону траками, резво помчалась на восток. Скоро шум ее мотора стих вдали.

Тогда на полигоне опомнились. Подняла зачем-то стрельбу охрана. Забегали санитары с носилками. Из бункера подземного наблюдательного пункта вышел фон Кессель, сопровождаемый растерянной, напуганной свитой. Начальник охраны полигона вытянулся перед бледным, потерявшим самообладание генералом.

— Доставить мне этого коммунистического фанатика, — кричал генерал, — и живым, черт побери, непременно живым! Далеко он не уйдет — у него скоро должно кончиться горючее. Я хочу понять, откуда у этого русского такое дьявольское мужество и такая военная выучка.

Охранники с криками попрыгали в подъехавшие грузовики и помчались к шоссе вслед ушедшему танку.

Солнце давно перевалило зенит и уже начало закатываться к западу, а генерал все ждал, нервно расхаживая взад и вперед. Притихшая свита держалась поодаль.

Фон Кессель играл и лгал даже сейчас, в минуту безрассудного гнева. Он знал, что не сможет понять этого русского, как не смог понять русских вообще, что пленный нужен ему не для беседы… На самом деле генерала приводили в исступление и собственный просчет и невозможность уже что-то изменить в этой обстановке. В трагической смертной игре победил человек, которого все почему-то зовут таким странным, вызывающим именем — Русский Капитан… Генералу остается только насилием, наперед безнаказанным убийством русского утвердить свою победу над ним. Да полно, победу ли?

Чем больше проходило времени, тем яснее представлял себе Кессель катастрофичность всего происшедшего. Что расскажет он в Берхтесгадене? Что пленный русский офицер оказался умнее и дальновиднее его, старого осла?.. Можно было бы сослаться на извечное азиатское коварство, но этот коммунист, этот мальчишка не давал слова быть послушным ягненком для заклания. Никогда не знаешь, что сделает русский в следующую минуту, как поведет себя в труднейшей ситуации, из которой, как казалось генералу, был один выход — принять его условия.

Какие побуждения руководили этим «неистовым русским» в его невероятном, едва ли не фантастическом подвиге?

Генерал подумал о своих сыновьях. Оба они служат в танковых войсках СС на востоке, они смелые парни, у обоих кресты за храбрость, но отважились бы они или другие немецкие танкисты на подобный подвиг? Этот капитан, в мужестве и боевом мастерстве которого генерал сумел убедиться, имел гораздо больше шансов на спасение, чем казалось при разговоре с ним. Он мог почти без риска пройти заданные ему 16 километров. Тем не менее он сам выбрал себе свою судьбу — завидную судьбу воина.

Честность перед самим собой заставила генерала признаться, что он не может назвать подобных людей в стане противников России. То, как дрался на полигоне Русский Капитан, само напрашивается на поговорку: «Бить так бить!» На этот подвиг мог отважиться только русский…

В 1939 году, во время кампании в Польше, будучи командиром танковой дивизии, он показывал Гитлеру позиции разгромленной польской артиллерии. «Это сделали, наверное, наши пикирующие бомбардировщики?» — спросил его Гитлер. «Нет, мой фюрер, — хвастливо ответил тогда он, — это работа наших танков. Бить так бить!» Гитлер довольно рассмеялся.