Анатолий Сурцуков - Эскадрилья наносит удар

Мгновенно реагирую, гася боковую скорость движением ручки и энергично опустив шаг-газ, шустро приземляю вертушку, пока Всевышний не передумал. Замечаю сквозь пыльную пелену, как некая жердина отошла от фюзеляжа, как мачта космического корабля во время старта. Невероятно долго оседала пыль, пока не появилась нормальная видимость. Оглянувшись, мы в экипаже обомлели. Лопасти винта продолжали с бешеной скоростью свой бег по кругу в пяти метрах от угла ближайшей казармы, из-за которой виднелись испуганные лица афганцев. У трапа, откинутого борттехником, валялись обломки жердины в руку толщиной, телесного цвета, с помощью которой ушлые местные связисты подпирали провода. Конечно, разве сверху ее разглядишь? Но приборы ничего криминального не показывали, вибраций машины не чувствовалось.

Генерал Меринской вышел из вертушки, ни о чем, видимо, не подозревая. Внимательно еще раз поглядев на меня, спросил, смогу ли я взлететь отсюда. Ну, на пустой-то машине, конечно, плевое дело! Дождавшись, когда высокая делегация отойдет подальше, не без мстительного чувства к афганцам, удостоившим такого приема борта, вывел движки на максимальные обороты. Черная, цементного типа пылища мгновенно отозвалась, превратившись в самум, поглотивший все вокруг. Ну, да нам это уже не страшно! Тщательно оттриммеровав вертушку, уверенным движением шаг-газа вверх выхватываю из черного пылевого мешка машину и, оставив внизу поднятую винтом бурю, проталкиваю ее вперед, подальше от этого гадливого места. Уф, хорошо. Солнце снова светит, движки уверенно поют свою песню. Ну-ка. Скоростенки добавим. Да нет, вроде не трясет. Ведомый на месте, разгрузился прямо на дороге, «без шуму и пыли», как говаривал герой известной кинокомедии. Идем домой. Как это здорово, выполнив задание даже с такими приключениями, возвращаться на свою точку. Будет что вспомнить, да и рассказать. Кстати, насчет этого. Вообще-то, если бы мы тщательнее осмотрели перед приземлением площадку, то не было бы и повода для волнений. Поэтому, для сохранения командирского авторитета, приказываю экипажу особо не распространяться про этот случай. Ну да, как бы не так…

Зарулив на стоянку и выключив двигатели, мы обомлели… Остановившие свой бег лопасти несущего винта представляли собой зрелище ну очень впечатляющее… На каждой лопасти по пятому отсеку с мясом была выдрана обшивка, оголившая трогательные в своей беззащитности соты наполнителя. Титановые (!) лонжероны имели вмятины солидной величины. Оборванные концы проводов системы обогрева торчали наружу. Стало ясно, что весь дорогостоящий дефицитный комплект лопастей выведен из строя, все пять штук. Сохранить это в тайне уже не удастся. Мгновенно черные мысли недавним самумом завертелись в голове. Вот тебе и руководитель хренов, приведший своих учеников на войну! Вот тебе и личный пример! Вот тебе и высокая должность замкомэска, которую ты занял в столь молодые годы без высшего образования! Теперь скажут — ну что, выскочка, допрыгался?! Вот тебе и твой первый класс, который снимут, или в лучшем случае понизят до второго, как пить дать! А главное, ведь отстранят от полетов!!!

Как жить?!!

Обуреваемый столь невеселыми мыслями, на подгибающихся ногах бреду я в поисках командира полка, незабвенного Павлова Виталия Егоровича, которого за глаза величали мы Батей за строгий нрав и заботливый характер, так уж в нем все это по-командирски сочеталось. Надо же доложить ему о случившемся и выслушать в ответ заслуженный приговор. Ей-богу, расстрел бы показался в этот момент избавлением от мук душевных!

Командир, в благодушном настроении выйдя из столовки после сытного обеда, взглядом наткнулся на согбенную фигуру и мгновенно все понял. Моментально вместо улыбки на лице образовалось самое суровое выражение, не сулившее ничего хорошего. Пугано, мямля и запинаясь, доложил ему о случившемся. «Что, весь комплект лопастей?!!» — вскричал командир. И понеслось. На протяжении краткой, но весьма эмоциональной и доходчивой лекции об особенностях осмотрительности при подборе площадок с воздуха, я все ниже уходил под землю, вжимаемый в грунт по самые уши напором командирского гнева.

Казалось, преисподняя совсем уже рядом. Котлы из ее оборудования уже казались желанными, лишь бы экзекуция поскорее закончилась. Но завершилась она самым неожиданным для меня образом. «Ну, и что ты здесь стоишь, как нищий на паперти! Я, что ли, за Меринским полечу, чтобы его обратно доставить?!! Бери другой борт и лети за ним, они уже звонили. И попробуй только мне еще чего-нибудь сотворить!!!» Ну, это я уже на бегу услышал, боясь изменений в полученной команде.