Анатолий Сурцуков - Эскадрилья наносит удар

Санька вспомнил таблицу «рассвет-темнота» для этой местности, которую видел у метеоролога на КП. Выходило, что светать начнет не скоро. Так, сейчас важно определиться, где находимся. И тут как будто кто его в бок толкнул. Повинуясь непонятному порыву, прошел он шагов двадцать между деревьями и… открылось ему поселение, деревня, кишлак, аул или как там у них оно называется, Бог с ними. «Да нет, почему с ними, пока Бог с нами», — подумал Саня. Аул он узнал сразу. За два месяца до этого в его окрестностях завалили «двадцатьчетверку», была ТА еще история. Так вот он со своей братией доставал из-под обломков то, что осталось от экипажа. Жуткое зрелище… Но сейчас он обрадовался открывшемуся виду аула, как родной деревне после долгих странствий. Это дало возможность определиться со своими координатами, чтобы передать их на КП для вызова вертушек. Ясно как пень, что придут они только утром, на рассвете, ночью по такой местности лазить опасно. Оставалось одно теперь — спать. Бойцы, вымотанные донельзя минувшими событиями, притулившись под деревом, мгновенно уснули. Попробовали закемарить и Саня с майором. Однако не спалось что-то. Бередили голову мысли о предстоявшей наутро эвакуации, как надо все организовать, чтобы вертушки побыстрее их нашли, да оборону круговую занять половчее, да систему огня… Да много еще чего… И вообще… Какой Лешка все-таки мурло, ведь сжулил вчера в преферансе, как всегда…

Появилось мамино лицо. В ее глазах были доброта, нежность и тревога за него. Губы беззвучно шевелились, силясь что-то произнести. Рукой она гладила его по волосам, как тогда, в детстве, когда он упал, больно ударился и ревел, не переставая, от боли и обиды за свою оплошность. Саня удивился, хотел сказать: «Мама, ты же умерла!» И… проснулся. Какое-то время находясь под впечатлением увиденного сна, думал, что он означает, о чем его предупреждала мать с того света… Но ничего путного в голову не пришло, да и надо было действовать, причем со все возрастающим темпом.

Робко забрезжил рассвет. Бойцы, потягиваясь, поднимались со своего импровизированного ложа. Жуков включил рацию, связался с КП через ретранслятор. Эфир принес радостную весть — вертушки за ними уже вышли. Выбежав из леса на окраину большого луга, вместе с майором организовали охрану площадки приземления. Однако одиночные деревья, которые убирать не было ни времени, ни сил, мешали посадке вертолетов. Значит, опять им с висения предстоит работать.

Ну вот и послышался долгожданный гул подходящих к обусловленному месту вертушек. Первая пара «восьмерок» зависла. Прикрывающие их «двадцатьчетверки» закружились над районом, взяв в кольцо площадку. С зависших вертолетов опустились троса лебедок с сиденьями. Бойцы шустро занимали в них места и, уплывая вверх, помахивали оставшимся внизу. На их улыбающихся лицах было написано крупными буквами — мы уже дома, ребята!

Подскочил к Жукову прапор, видать, старшина, сдернул с плеча пулемет, пробурчав что-то насчет строгого учета, и улетучился, как джинн. Постепенно кучка бойцов редела. Наконец внизу остались только трое — Жуков, Могутнов да контрактник-спецназовец.

И вдруг шум винтов прорезала автоматная очередь, раздавшаяся совсем рядом. Потом вторая, третья, пока стрекотание выстрелов не слилось в сплошное, напоминающее гул турбины непрерывное рычание.

Выработанный на войне рефлекс кинул оставшуюся троицу ничком на землю. Свистнули над ухом пули. Перед вжавшимися в землю лицами заплясали фонтанчики сковырнутой земли.

В замедленном темпе рука у Сани потянулась за радиостанцией, как будто движение могло быть замеченым врагом и привлекло бы к себе рой выпущенных пуль. «Господи, ну почему так все пошло повторяется», — подумал он. Но кричать в микрофон снова не понадобилось. Экипажи вертушек и сами заметили духов, ведущих огонь в упор по набитым людьми машинам. Вспугнутыми стрекозами «восьмерки» метнулись прочь от огня. «Двадцатьчетверки» прикрытия покружились немного поодаль. Но… Кто там разберет, где свои, где чужие, можно ведь запросто ненароком зацепить не того, кого надо. Повинуясь окрику ведущего, грозные ударные машины, напоминающие в полете атакующих богомолов, полетели выполнять основную задачу — прикрывать транспортников со спасенными.

Воспользовавшись моментом, пока духи перенесли огонь по вертолетам, Саня с друзьями по несчастью по-пластунски дополз до ближайших кустов и, включив форсаж, понесся что было сил между деревьев в противоположном от духов направлении. Позади раздавались самые пренеприятные на свете звуки — треск очередей, направленных лично по твою душу, да еще в качестве дополнения — лай собак, исступленный, непрерывный. Так лают только натасканные на людей псы, чувствующие близость добычи.