Сергей Голяков - Рихард Зорге

Ясно одно — группа хорошо законспирирована. И единственным доказательством ее существования были пока что радиопередачи. Номура держал эту нить в своих руках, но она никуда не вела.

Полковник вернулся к столу. «Когда у разведчика нет конкретных данных, он должен полагаться на свою интуицию», — вспомнил он фразу, произнесенную как-то Доихарой. Какое-то шестое чувство подсказывало Номуре, что разведывательная группа организована совсем недавно. Ему почему-то казалось, что в нее входили лица, которые прибыли в Японию в последние месяцы. Но разве он не установил за всеми за ними самое пристальное наблюдение? Разве он не приказал своим людям докладывать ему о любом подозрительном шаге? Все это так. И тем не менее время шло, а на след напасть не удавалось. Агенты Номуры не сообщали ничего обнадеживающего. Ни один из их «подопечных», казалось, даже не обращал внимания на неотступно следовавших по пятам сыщиков и шпиков.

Этот этап работы можно было считать завершенным. «Мелкая сошка» свое дело сделала. Настала очередь вводить в игру фигуры покрупнее.

Номура поставил на стол узкий черный ящик с плотными белыми карточками. Вытащил несколько квадратных листков. «Ну что ж, начнем с этих», — решил он, вглядываясь в прикрепленные к листкам фотографии чужеземцев. Потом нажал кнопку. Появился адъютант.

— Завтра утром вызовите ко мне Цая, Кейга, Эйдзи. Первого ровно в десять. Остальных с интервалом в пятнадцать минут.

Рихард закурил трубку и облокотился на прохладный металлический поручень. Отсюда, с крыши-веранды отеля «Империал», весь город был как на ладони.

Шумная, хлопотливая «Восточная столица» поражала воображение своей необъятностью и несхожестью ни с одним городом мира. Конечно, в ней были и широкие проспекты, охваченная пламенем неоновых пожарищ прямая как стрела, магистраль Гиндза и просторные площади, окруженные массивными многоэтажными зданиями.

Но все это — еще не Токио. Сердце Токио билось в хитросплетении множества кривых, узких улочек и переулков, большинство из которых не имело названий. Именно здесь, в уютных домиках с черепичными крышами, собирались у своих очагов миллионы токийцев.

Трехэтажное здание императорского дворца в глубине парка, огромное здание городского вокзала, дымные трубы текстильных фабрик, красная кирпичная башня университета Васэда были лишь островками в буром черепичном море, разрезанном в разных направлениях серебристыми лентами каналов и речушек.

Десять лет назад, осенью 1923 года сильнейшее землетрясение и пожар уничтожили почти половину японской столицы. Но, глядя сейчас на раскинувшуюся перед ним панораму, Рихард почти не находил следов недавней трагедии. В строительных лесах стояло лишь здание парламента: массивный архитектурный ансамбль, увенчанный тяжелой квадратной башней, напоминавшей утюг, поставленный вертикально. Сколько труда и упорства потребовалось токийцам, чтобы всего за несколько лет залечить раны, нанесенные их городу разбушевавшейся стихией! И Рихард вдруг поймал себя на мысли, что чем больше он всматривается в лицо этого города, тем больше растет в нем чувство уважения к его скромным и трудолюбивым обитателям. Но эти люди никогда не узнают, что он приехал к ним, как искренний друг…

Снова и снова он вглядывался в паутину городских перекрестков. Память цепко фиксировала расположение полицейских постов, глухих тупичков, парков и скверов, где впоследствии можно будет легче укрыться от чужих глаз. Он должен прекрасно ориентироваться в этом городе, знать, по каким улицам легче ускользнуть от преследователей.

Рихард почувствовал за своей спиной прерывистое дыхание. Он обернулся и увидел запыхавшегося посыльного, совсем еще мальчика, в голубой ливрее и больших белых перчатках.

— Господин Зорге, — проговорил бой, сгибаясь в почтительном поклоне, — вас просят подойти к телефону.

Кланяясь, бой попятился назад, указывая путь к аппарату.

— Говорит секретарь посла, — отозвалось в трубке. — Его превосходительство хочет побеседовать с вами сегодня вечером. Встреча назначена на девятнадцать часов.

— Благодарю вас. Я рад буду встретиться с его превосходительством, — ответил Рихард.

Что мог означать этот неожиданный вызов?

С германским послом в Токио Гербертом Дирксеном Рихард встречался только однажды — когда представлялся в качестве корреспондента. Это был обычный протокольный визит. Посол уделил ему не более минуты. Он даже не поинтересовался последними берлинскими новостями. Несколько ничего не значащих слов — и все.