В. Подзимек - На всю жизнь (повести)

Сначала я рассказал об основах работы молодежной организации в армии. Мне было ясно, что об этом им уже говорили во время призыва, но я все же счел необходимым повторить еще раз.

Потом я сказал, что служить в нашем батальоне для них почетно, потому что он хороший, а с их помощью станет еще лучше. Довольно долго я говорил о вопросах примерности членов Союза молодежи в боевой и политической подготовке.

После меня выступил Индра. Он говорил о требовательности воинской службы, о том, что он не допустит, чтобы кто-либо увиливал от выполнения своих обязанностей.

Поставив задачи по боевой и политической подготовке на ближайший период, он завершил свое выступление призывом, чтобы члены Союза молодежи поддерживали своего командира.

У меня сложилось ощущение, что мы ничего не забыли, что все необходимое было сказано и можно ожидать, когда начнется оживленная дискуссия.

Из этого ощущения меня не смогло вывести даже то, что после перехода к дискуссии не поднялась ни одна рука. По своему опыту я знаю, что такое длится довольно долго, пока не осмелится кто-либо первый. На этот случай в свой репертуар я включил шутку, что если никто не хочет быть первым, то может начать вторым, чтобы мы зря не тратили время. Я знал, что не так уж это остроумно, но иногда помогает.

Так вышло и на этот раз. Полный молодой солдат поинтересовался, как будет с выходными и увольнениями. После его вопроса все присутствующие заерзали на местах, а их уши превратились в локаторы. По крайней мере, мне так показалось. Я очень подробно процитировал абзацы соответствующих уставов и наставлений и не забыл добавить, что увольнение заработать не так-то просто, его надо еще заслужить.

Другой из новобранцев попросил объяснить понятие «внеочередное увольнение» и поинтересовался, имеют ли в этом преимущество женатые перед холостыми. При этих словах он демонстративно поднял левую руку, на которой блеснуло обручальное кольцо. Этот вопрос я тоже разъяснил довольно подробно, но от меня не скрылось, что по комнате прошла волна разочарования.

Потом было задано еще несколько вопросов, касавшихся увольнений. У меня сложилось впечатление, что все новобранцы с удовольствием прямо завтра пошли бы в увольнение.

Кто-то также поинтересовался, имеется ли в подразделении усилительная аппаратура для вокально-инструментальной группы. Я заверил, что мы с радостью поддержали бы такую группу и создали бы благоприятные условия для ее работы. Но солдат настаивал, чтобы ему ответили, какая именно имеется аппаратура. Мне со стыдом пришлось признать, что в этом отношении подразделение не может оказать помощь, и я высказал скромную надежду, что играть и петь можно и без децибелов. По выражению лица солдата, задававшего вопрос, можно было понять, что все сказанное мною — несусветная глупость.

Затем выступали секретари ротных молодежных организаций. Они говорили о возможностях проведения культурно-массовых мероприятий в роте, о хорошей работе технических кружков, о помощи членов Союза молодежи в политической подготовке, в проведении стрельб. И хотя они говорили конкретно и с воодушевлением, их выступления не встретили отклика у новобранцев.

Я закрыл собрание с чувством огорчения.

В жилом городке я встретил подполковника Томашека.

— Иду на собрание городского комитета, — сообщил он и, посмотрев мне в глаза, понял, что меня что-то беспокоит. — Ну, рассказывай, — предложил он мне.

Я довольно подробно рассказал ему о ходе собрания.

— А чего же ты ожидал? — спросил он, когда я закончил свой рассказ.

— Они не проявили никакого интереса к воинской службе, — сказал я разочарованно.

— Им хотелось услышать ответы на те вопросы, которые их сейчас больше всего волнуют. Должен признаться, что меня больше бы удивило, если бы они выступали с обязательствами стать отличниками боевой и политической подготовки или пообещали бы в период службы не иметь дисциплинарных проступков. Это не было бы нормальным. — О службе в армии они пока еще знают очень мало. Остальное тоже придет. И тем быстрее, чем лучше вы будете с ними работать.

Боясь опоздать на собрание, Томашек заспешил, и я остался наедине с нахлынувшими на меня мыслями. «Он во всем прежде всего ищет положительное», — подумал я, когда мы расстались. А спросить его, был ли он у врача, я не отважился.

В армию были призваны и выпускники высших учебных заведений, из которых следовало подобрать политический аппарат батальона.