В. Подзимек: На всю жизнь (повести)

Индра посчитал, это разумным.

Через два часа я мог с удовольствием констатировать, что квартира напоминает клетку, вернее, клеть, потому что бывает и поменьше. С не меньшим удовлетворением я воспринял слова директора школы, что они с нетерпением ждут Лиду, и что если бы она вышла на работу завтра, то все равно было бы поздно. В детском саду после долгих поисков в списках все-таки нашли моих наследников. Теперь уже у моей семьи не было препятствий для переезда в Милетин.

Когда вечером я сообщил Индре это радостное известие, он с удовлетворением заявил, что такое событие надо бы как следует отметить. Он знает местечко, где неплохо готовят, да и находится оно не так уж далеко — двадцать минут быстрым шагом, и игра стоит свеч. Индра записал нас обоих в книгу выхода из гарнизона, потом объяснил, как найти мою временную комнату в общежитии, и сказал, что встречаемся через полчаса. Я скромно спросил, не стоит ли пригласить и начальника штаба.

— Все равно он не смог бы, — заметил Индра.

Я поинтересовался причинами, но у Индры не было ни малейшего желания объяснять.

— Это длинная история и довольно неприятная. Если он сочтет необходимым, то расскажет сам. Так будет лучше, — закончил Индра, и мне ничего не оставалось, как только принять это к сведению.

В кабинете Индру задержали неотложные дела завтрашнего дня, поэтому мы вышли значительно позже, чем намечалось. Через пятнадцать минут быстрой ходьбы мы действительно остановились под светящимися неоновыми буквами, которые сообщали, что перед нами кафе, точнее — афе, потому что буква К не горела.

Войдя, мы попытались всучить пожилой гардеробщице свои фуражки. Она сделала отрицательный жест, а когда увидела, что мы на него не реагируем, повернулась к нам спиной. Это меня возмутило. Меня, но ни в коей мере не Индру. Он подошел к дверям зала и остановился. Я неуверенно последовал за ним. В полутьме зала раздавалось постукивание приборов о тарелки, звон фужеров, глухие удары пивных кружек. Я почувствовал не только голод, но и желание чего-нибудь выпить. Одновременно возникло опасение, что не удастся сделать ни того ни другого. Почти за десятком столов, установленных в этом зале, не было ни единого свободного места.

— Черт побери, не повезло, — произнес Индра. — А ведь здесь никогда не подводили.

— Граждане, вы же сами видите, что все занято, — неприветливо произнес официант и протиснулся между нами.

— Да нет же, — ответил Индра, и лицо его прояснилось.

Официант бросил на него взгляд, по которому можно было заключить, что он знает, о чем говорит.

— Через минуту у нас будет свободный столик, — добил официанта Индра. — Можете убедиться.

Официант и я посмотрели в направлении, куда показывал Индра, и увидели, как из-за одного столика встали два солдата, торопливо допили пиво и не менее торопливо расплатились. Старший официант отсчитал им сдачу и, как только солдаты исчезли, направился к нам.

— Прошу вас, граждане, — пригласил он нас.

Дождавшись, когда старший официант очистит пепельницу, положит перед каждым из нас меню и удалится, я спросил Индру:

— Эти солдаты заняли для нас место?

— Можно и так сказать, — ответил Индра.

— Так заняли или нет? — проявил я нетерпение.

Индра решил удовлетворить мое любопытство:

— Кафе находится за пределами гарнизона. У этих солдат не было увольнительных, поэтому, увидев нас, они сразу же удрали.

— А ты знаешь их? — поинтересовался я.

— Они не из нашего батальона, — ответил командир.

— Но все равно ты должен был… — попытался я намекнуть.

— Пожалуй, я закажу вот это дьявольское блюдо… — Индра решил сменить тему разговора.

За столом, где сидели мужчины в модных костюмах, послышались взрывы смеха.

Я заметил, что среди них тоже сидит солдат. Но и он нас уже заметил. Он, поднял руку, и мне сразу же все стало ясно: он зовет старшего официанта, чтобы незаметно исчезнуть. Но вскоре мне пришлось убедиться в своей ошибке. Эта рука благосклонно помахала нам. Индра так же благосклонно ответил на приветствие.

— Гоштялек, — произнес он с гордостью.

Следуя его примеру, я невольно помахал солдату.

Гоштялек, Гоштялек… Я напряг свою память, опасаясь показать свое невежество и не узнать выдающегося человека. Я перебрал в памяти имена нескольких молодых художников, актеров, музыкантов, которых знал, но ни один из них не был Гоштялеком.

Внезапно меня осенило.

— Футболист! — сказал я уверенно.