Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера

– Не угробите, режьте, — приступ боли выжал на лице холодную испарину. — И водички хоть глоток.

– Через час сейнер с ранеными уходит. Введем морфин, поспишь, а утром уже в госпитале будешь.

Маше сделали инъекцию морфина и отнесли в трюм сейнера. На матросских тюфяках, одеялах, расстеленных шинелях лежали десятка два раненых. Маша погрузилась не то в сон, не то в забытье. Она не видела, как в трюм ввели Маркина с плотно забинтованной грудной клеткой.

Бледный, с осунувшимися глазами, командир «Онеги» дышал неровно и хрипло. В углах рта вскипала розовая пена. Он увидел Машу и приказал сопровождающему раненых санитару:

– Положите меня рядом… если можно.

– Почему же нельзя, товарищ Маркин. Вот я вам бушлат под голову подложу, чтобы дышать свободнее было.

Возле дотов бой уже заканчивался. Он уже не был таким ожесточенным, даже стали брать пленных. Но отдаленные очаги сопротивления продолжали действовать. Со склона горы вели огонь два пулемета, изредка сыпались мины.

– На что они надеются, — удивлялся Иван Байда, осматривая оставшиеся снаряды к своей «полковушке».

Подмога в количестве тридцати человек с радиолокационной станции появилась внезапно. Видимо, они имели приказ удерживать остров до конца, и бой вспыхнул с новой силой. Под разрыв мины попал уже дважды раненный начальник бригады Санаев. Осколок перебил ему кость на ноге повыше щиколотки. Пока накладывали шину и перевязывали, он, морщась от боли, инструктировал Николая Слободу:

– Добивай их, комиссар, не давай опомниться. — И, не выдержав боли, попросил: — Налейте водки, что ли.

– Последняя атака, — сказал Слобода. — Ефимов, начинаем через четверть часа. Бери на себя правый фланг. Парфенов будет рядом со мной. Славка, кто из разведчиков в строю остался?

– Юркевич Паша, Ступников Андрюха, ну, еще двое-трое.

– Бери вот этих, — показал Слобода на адъютанта и остальных приближенных покойного комбрига Юшина. Они, как сироты теперь, курят под обрывом, не знают что делать.

Адъютант, в блестящей портупее, фуражке с «крабом», встрепенулся, хотел что-то сказать, но промолчал. Маленький старшина, ниже его по должности и званию, уже показывал направление.

– Перебежками вперед. Если выйду из строя, меня заменит Юркевич. И не давай, Паша, этим штабным героям залечь. Если что, стреляй на месте.

И снова адъютант оскорбленно дернул головой. Навстречу уже свистели пули, взвод перебежками двигался вперед. Адъютант покойного Юшина, помедлив, пристроился в задних рядах. Кто-то из моряков подтолкнул его в спину:

– А ну, не волынь. Шире шаг!

Как знал Славка, что назначил себе замену. Он успел пробежать десяток шагов, когда грудь прожгло сильным ударом, а вместо неба перед глазами оказалась каменистая земля.

Сейнер с ранеными шел к Большой земле уже больше суток. Мешала сильная встречная волна. Маша очнулась, просила пить, повторяла:

– Слава, ты где… помоги. Не хочу умирать.

И тянулась руками к одеревеневшему телу Степана Маркина. Командир «Онеги» умер ночью. Санитары наконец догадались отнести тело в сторону и сделали Маше еще один укол морфина.

Она заснула и не слышала, как заглох двигатель, а сейнер раскачивается на волнах, удерживаемый рулем. Маша умерла, когда подступал поздний октябрьский рассвет. Двигатель ремонтировали долго, почти весь день.

Капитан сейнера, спустившись вниз, посмотрел, как сильная качка перекатывает мертвые тела, втянул носом тяжелый трупный воздух и запах гниющих ран. Кто-то из пожилых раненых посоветовал ему:

– Четверо за ночь умерли. Похорони ты их, Андреич, в море, как положено. Им и нам легче будет.

Трупы вынесли на палубу, боцман принес четыре больших холщовых мешка. Моряки со снятыми бескозырками столпились вокруг. Пулеметчик застыл возле «максима», всматриваясь в облачное небо. В такую погоду немцы летают редко, разве что авиаразведчики. Бомбы они, как правило, не берут. Но для деревянного сейнера достаточно точной очереди 20-миллиметровой пушки или двух-трех пулеметов. Одна надежда на старый пулемет.

Тем временем тела по одному спустили по наклонной доске за борт. Последней была Маша Воробьева. Капитан трижды выстрелил вверх из нагана и снял фуражку.

– Там вам спокойнее будет. А мы дойдем до базы или нет — неизвестно.

Госпиталь расположен в небольшом северном городке Мезень. Это третий госпиталь, в который перебрасывают за зиму главстаршину Вячеслава Фатеева. Сорок километров до Белого моря, а чуть севернее — Полярный круг.