Станислав Олейник - Тени прошлого

… В сторожке прямо на полу лежал ворох свежескошенного сухого сена, от которого исходил неповторимый запах полевых трав. Решили, что здесь заночует Мухин, А Витас будет в «КАМАЗе».

На костре разогрели тушенку. В котелок, где она была, добавили брикет гречневой каши, перемешали и с аппетитом поужинали. Запили ужин кофе из термоса…

Встретились они лет пятнадцать назад в Москве, где оба были в командировке. Подполковник Лустенко, сотрудник военной контрразведки прибыл в Третий Главк, а подполковник Орлов, сотрудник территориальных органов КГБ, во Второй. Судьба распорядилась так, что почти полмесяца они проживали в одном номере ведомственной гостиницы «Пекин», в ее правом крыле. И этого времени было достаточно, чтобы они подружились.

Встречаться они больше не встречались, и даже не переписывались, но телефонными звонками периодически обменивались.

Лустенко шел в сопровождении сотрудника управления по коридору второго этажа огромного серого здания, наверняка помнившего еще первого руководителя «ЧК», посещавшего этот город на заре советской власти.

Вот он оказался в небольшой уютной приемной со строгой, уже немолодой секретаршей, а через мгновение уже оказался в кабинете.

Из-за стола поднялся совсем незнакомый седовласый, с заботливо выбритым ухоженным лицом человек, чем-то отдаленно напоминающий того Колю Орлова. Прежними, пожалуй, были только его голубые с прищуром глаза, да открытая улыбка.

Оба остановились и, напряженно вглядываясь друг в друга, замерли. Потом одновременно заулыбались и, рванувшись каждый навстречу, обнялись.

— Ну, здравствуй, Коля, — слегка отстраняясь, похлопал по плечу генерала Лустенко.

— Здравствуй, Витя, здравствуй, — прогудел басом Орлов, слегка отстраняясь. — Проходи, дорогой гость, присаживайся, — он провел Лустенко к свободному креслу, и вернулся за свой рабочий стол.

— А я все думаю, он это или не он, когда получил из Интерпола шифровку с просьбой при необходимости оказывать тебе помощь. А ты молчишь, и молчишь…

— Да необходимость эта, Коля, к счастью, не появлялась, — улыбнулся Лустенко и, кивая на стол, где стояла хрустальная пепельница, спросил:

— Курить-то можно?

— Кури, Витя, кури.

Однако Лустенко уловил в его ответе скрытую интонацию, понял, что тот курить бросил, и бросил, давно. Поэтому, потянувшаяся было к карману рука, слегка дрогнув, так и осталась лежать на коленях.

— Наблюдая за осматривающим кабинет Лустенко, Орлов нагнулся, достал из ящика стола, который служил мини-баром, початую бутылку довольно редкого армянского коньяка и два миниатюрных стаканчика.

— Давай, Витя, выпьем за встречу, — пробасил Орлов, разливая коньяк по стаканчикам. Бросая на своего старого знакомого изучающие взгляды, он гадал, по какому вопросу тот к нему пожаловал. Он знал, что таким, как Лустенко, категорически запрещался открытый контакт со спецслужбами. А тут…. Или что-то неординарное произошло, или уже закончил все свои дела. И тем более, он засветился. Орлову доложили, что один предприниматель, прибывший из России, крутится вокруг одного из автопредприятий. При проверке оказалось, что это его старый знакомый Лустенко. А тут еще из Интерпола пришла шифровка. Он немедленно дал команду снять наблюдение, и вообще забыть о нем. Так с чем же тогда к нему пожаловал Виктор? — подумал он, чокаясь с гостем.

Оба выпили.

Словно догадываясь, о чем думает Орлов, Лустенко улыбнулся и тихо сказал:

— Я пришел, Коля, повидать тебя, ну и, сразу попрощаться.

— Закончил дела?

— Можно сказать так…

— И я так подумал, — ответно улыбнулся Орлов. — Получив о тебе шифровку, я все ждал, обратишься за помощью, или нет. Не обратился. Значит, все прошло удачно…

За кофе и коньяком проговорили больше часа. И когда Лустенко уже стал прощаться, он неожиданно расстегнул на папочке, которая была с ним, молнию, и тихо сказал:

— Я тут тебе, Коля, приготовил небольшой сюрприз. Понравится, или нет, не знаю, но уверен, забот тебе он прибавит.

С этими словами он достал из папки объемистый пакет, и протянул его генералу.

— Нуу-у-у, — прогудел тот, принимая пакет, — давай глянем, какую гадость ты мне подсовываешь.

Орлов надел очки, достал из пакета видео и аудио кассеты, отложил их в сторону, а бумаги стал просматривать. И чем больше углублялся он в их изучение, тем заметнее было, как меняется его лицо. Когда он, наконец, оторвался от бумаг, снял очки, и посмотрел на Лустенко, тот увидел, как внезапно постарело лицо генерала, какими усталыми стали его глаза.