Анджей Мулярчик: Катынь. Post mortem

– Сегодня мы проследим, как на протяжении истории смерть постепенно утрачивала свой личностный аспект. Как способ увековечивания следов чьей-то жизни превращался в способ сокрытия тайно причиненной смерти, причем не единицам, а тысячам людей. Иначе умирали жертвы, принесенные богам, иначе умирали жители Помпеи, настигнутые вулканической лавой, и совсем иначе – правители, стремившиеся пережить свою смерть, пытавшиеся с помощью своих внушительных саркофагов заставить помнить о себе.

Сначала Вероника продемонстрировала слайды с раскопок, проводившихся недалеко от Пекина, где обнаруженные останки синантропа, жившего 500 тысяч лет назад, указывали на то, что он стал жертвой пира каннибалов. И, задержав на экране слайд с изображением этого захоронения, Вероника, как-то особенно подчеркивая слова, словно подготавливая слушателей к финалу своей лекции, сказала:

– Каннибализм сохраняется и по сей день, хотя в двадцатом веке он поменял свою форму. Теперь он выражается в том, что не отдельные люди, но целые народы пожирают другие народы и скрывают их останки под землей в надежде, что никто не найдет их прежде, чем пройдут тысячелетия…

Зал, погруженный в полумрак, рассекаемый лучом света, плывет словно ковчег в безграничном пространстве времени. Одним нажатием кнопки Вероника переносится из одной эпохи в другую. Тысячелетия пролетают как одно мгновение. А она, вместо того чтобы рассказывать о деталях раскопок, то и дело возвращается к мысли о том, что археология – это вечная, не имеющая конца повесть, ибо начинается она на заре истории, но вовсе не заканчивается сегодняшним днем. И по-прежнему ждет своего открытия то, что спрятано под землей, что история хотела бы скрыть, ссылаясь на некий односторонний контракт между убийцами и жертвами о том, что тайна будет сохранена обеими сторонами…

И вот тогда Вероника призвала красочные ряды воинов терракотовой армии китайского императора. На цветном слайде видно, как из сыпучего песка спустя тысячи лет вырастает очищенная наполовину фигура очередного воина тысячелетней давности. За ним появляется следующая фигура. На кустистых бровях осели песчинки. Песок осел на их терракотовых веках и губах. Вероника отворачивается от экрана. В серой паутине зала, лишенного дневного света, она видит светлые пятна лиц сидящих на скамьях слушателей. Она не видит ни глаз их, ни губ. Она лишь ощущает их присутствие.

– Императорская гвардия должна была охранять посмертный покой владыки. Перед смертью император решил уничтожить память о тех, кто жил до него и оставил хоть какой-либо след в истории. Все должно было с него начинаться и на нем заканчиваться. И он издал декрет о сожжении книг и объявил, что если у кого-либо будут тайно храниться книги, песни или трактаты разных мыслителей, то он будет приговорен к смерти вместе со всей семьей. Сколько раз тот приговор был приведен в исполнение? Этого нам узнать не дано.

Кладбище навечно застывших в боевом порядке воинов, снятых дальним планом, напоминает разноцветную толпу на большой площади современной метрополии. Одним нажатием кнопки Вероника отправляет армию императора Цинь Ши-хуанди из времени начала ХХI века в III век до нашей эры. Каменные лица исчезают с экрана. На их месте появляется черно-белая магма. Как будто светлые облака плывут на фоне хмурого неба. А может, это белые овцы пасутся на склоне горы?

Наступает полная ожидания тишина. Все присутствующие понимают: то, что они сейчас увидят, станет финалом лекции. И вот Вероника набирает в легкие воздуха, как пловец перед прыжком в глубокую воду.

– Есть армии бессмертные и армии умерщвленные. Есть армии, которым выпало охранять чей-то вечный покой, а есть армии, которые оказались приговоренными к вечному упокоению. Есть армия, также засыпанная песком, гораздо более многочисленная, чем та, из терракоты. В наше время смерть, лишенная каких бы то ни было символов, сброшенная в глубокий ров, погребенная под слоем песка, становится доказательством того, что и по сей день преступление – это один из способов заниматься политикой. При этом забывается, что кроме жертв, засыпанных песком, остаются еще те, другие, кто не похоронил своих мертвых и должен с этим жить…

Изображение на экране становится более резким, из черно-белой магмы постепенно проступает белеющий контур черепа. На экране появляется следующий снимок: чья-то рука вкладывает карандаш в дырку с рваными краями в затылке.