Вацлав Подзимек - Стальная рапсодия

Когда мы подошли к столовой, она оказалась уже закрытой. Нам открыли только после повторного, достаточно резкого стука. Пришлось мне пустить в ход свой авторитет командира, чтобы как-то сгладить недовольство повара и кухонного наряда.

Ужин, естественно, совсем остыл.

В полковом клубе было многолюдно, потому что о детективе, который сегодня должны были показывать нам, было много разговоров. А разговоры эти привели к тому, что моя внутренняя борьба между необходимостью еще раз повторить кое-что к завтрашним занятиям и желанием пойти в кино оказалась не слишком упорной.

Солдаты сразу заметили меня в клубе. Я только не мог определить, как они расценивают мой приход. То ли как свидетельство того, что я не такой уж сухарь, то ли как признак моих широких интересов.

Начался фильм. Меня очень волновало, кто же задавил красавицу официантку, когда она выбежала из-за сугроба. Пожалуй, я не отношусь к числу людей, которые, прочитав первые десять страниц детективного романа или просмотрев первую же часть кинодетектива, уже знают, кто убийца. Чтобы в этом разобраться, мне обычно требуется гораздо больше времени, а иногда так и не удается все понять даже после того, как кинокартина уже закончилась… На этот раз было по-другому. Кроме красавца доктора никто не был способен на убийство. Я снисходительно наблюдал за действиями уже пожилого следователя, который, как мне представлялось, в своем расследовании далеко отстал даже от меня. Неожиданно в голову пришла мысль, что меня наверняка решили провести, как и других! Эти киношники специально сделали так, чтобы зритель думал, что ему уже все ясно. А потом неожиданный поворот — и зритель видит, как он заблуждается… Фильм я досматривал уже не с тем снисходительным чувством, которое владело мной вначале.

Так кто же все-таки убийца?

— Товарищ поручик Гоушка! — послышался чей-то голос как раз тогда, когда на экране шел очередной допрос.

Увлеченный, я почему-то подумал, что это следователь обращается к красавцу доктору.

— Товарищ поручик Гоушка, — повторил чей-то голос мое имя, и тут до меня дошло, что звучит он совсем не с экрана. — Вам надлежит срочно прибыть в свою роту.

Уходить на самом интересном месте страшно не хотелось, но делать было нечего.

«Ребята расскажут мне, чем все кончилось», — утешал я себя, пробираясь между рядами. Солдаты вставали и безропотно пропускали меня: раз вызывают командира роты, значит, что-то произошло.

Я побежал к казарме, усиленно размышляя над тем, что же могло случиться. Неожиданно на моем пути вырос десятник Пилначек.

— Майор Кноблох устроил проверку в роте и теперь разыскивает Пешека! — взволнованно выпалил он.

— Но ведь я его отпустил после обеда в город договориться о соревнованиях, — удивленно произнес я.

— Я доложил об этом майору Кноблоху, но он хотел знать, когда Пешек должен вернуться. Когда я доложил, что Пешек отпущен до семи часов, майор посмотрел на часы и приказал доложить ему лично, когда Пешек появится.

Я тоже посмотрел на часы. Было около девяти. В уме я быстро, перебрал все, что знаю о воине Пешеке. Не так чтобы слишком много, но и не мало. Заряжающий из первого взвода, неплохой солдат, отличный игрок в баскетбол, любимец женщин и девушек. Один раз в городе дело чуть не дошло до драки из-за девушки.

— Кажется, надвигаются неприятности, товарищ поручик, — сказал мне дневальный по роте.

— Ничего не надвигается, — оборвал его я. — Я сам поеду за Пешеком. К вдовушке. Это недалеко — всего через две деревни. Как в той песенке.

— Откуда вы это знаете? — спросили дневальный и Пилначек почти одновременно.

— Хороший командир знает о подчиненных все, — ответил я. Конечно, я сильно преувеличивал. О связи Пешека с вдовой я узнал совершенно случайно от поручика Бидло.

Чтобы доказать, что я твердо решил привезти Пешека сам, я энергично направился к выходу.

— Можно, я поеду с вами? — спросил Пилначек.

— Давайте, — согласился я после небольшой паузы.

И только теперь я осознал, что для проведения намеченной операции мне необходима машина.

Я подошел к телефону и позвонил командиру батальона домой.

Он ответил почти сразу, но его «слушаю» не оставило сомнений в том, что он взбешен. Мне это было понятно, потому что именно сегодняшний день был одним из тех немногих, когда он пораньше пришел домой. Я очень живо представил себе Катержину и их уютную квартирку.

— Прошу прощения, товарищ надпоручик, мне необходима машина, чтобы привезти солдата, — сказал я после того, как доложил о причине звонка.