Джозеф Инрайт - «Синано» – потопление японского секретного суперавианосца.

Ямагиси, заметив большое бревно, качавшееся на волнах, ухватился за него. Чуть погодя подозвал других бедолаг с перемазанными нефтью лицами и дал им возможность спастись. Один из них, самый молодой, совершенно не умел плавать. Плавание было обязательным предметом в училище Этадзима, но не в ВМС Японии.

Ямагиси крикнул юнцу:

– Не паникуй! Расслабься! Выполняй все, что я тебе буду говорить. Не толкай бревно вниз. Только слегка держись за него, чтобы удерживаться на поверхности. Смотри в подветренную сторону…

К ним подошел наконец эсминец «Юкикадзе». С бортов его свисало множество канатов, на концах которых было по петле. Спасаемые должны были просунуть ее себе под мышки, и их тогда поднимали на борт.

Едва радист Ямагиси очутился на палубе эсминца, он ощутил острую боль в подбородке. Травма была тяжелой, но где и когда ее получил, вспомнить он не мог. Офицер медицинской службы, не применяя обезболивающих средств, стал накладывать швы.

Ямагиси закричал от резкой боли.

– Будь благодарен, что остался жив и испытываешь боль, – сказал врач. Раненый согласился с ним. (203)

«Эта боль попросту доказывает, что я жив», – подумал он. Тут он сообразил, что потерял портрет императора. Портрет выскользнул у него из-за пояса, когда он спасал людей. Он поспешил доложить о случившемся кэптену Тераути. Командир «Юкикадзе» дал сигнал другим эсминцам произвести поиск пакета с портретом императора. Вскоре матросы с эсминца «Хамакадзе» заметили его и подняли на борт. Портрет не пострадал от воды.

Когда радист Ямагиси узнал, что портрет найден и в хорошем состоянии, он забрался на койку и уснул глубоким сном.

Лейтенант Йокоте, командир зенитной секции, передал матросу Суа приказ о том, что весь личный состав может покинуть авианосец. Позже матрос так описал эти события:

«Когда нас освободили от своих обязанностей, я спрыгнул с левого борта авианосца в воду, и меня вместе со многими моими товарищами сразу засосало в огромное вентиляционное отверстие. Большинство напрасно взывало о помощи, исчезая навсегда в утробе корабля. Когда я уже потерял последнюю надежду спастись, мне удалось ухватиться за какой-то трос и выбраться наружу.

Я вскарабкался на палубу и прыгнул в воду с носового буля.

Как только я отплыл от «Синано», я ухватился за большое бревно. Некоторые мои товарищи пели, чтобы подбодрить других матросов, пока нас не поднимут. Оглянувшись, я увидел, что «Синано» сильно накренился вправо. Какое страшное зрелище! Такой громадный корабль и – такая ужасная судьба… Тут я заметил двух людей, которые держались за леера, на носу корабля. Один из них, посолидней, был, несомненно, кэптен Абэ, а другой, высокий и стройный, – энсин Ясуда. Я молился, чтобы они благополучно выбрались с погибающего авианосца.

Неподалеку от меня три бывалых матроса вцепились в длинную балку. Молодой же, не умевший хорошо плавать, подплыл к ним, захлебываясь от воды. Он умолял старших разрешить ему ухватиться за бревно, говорил, что у него уже заболело горло от проглоченной нефти. Один из тех сказал:

– Нет, убирайся прочь! Здесь больше нет места!

Когда этот молоденький стал еще громче молить о (204) помощи, другой ударил его и сунул его голову в воду. Я смотрел на все это в настоящем шоке, но ничего не мог поделать. Мальчик еще раз показался на поверхности, отчаянно барахтаясь. Изо рта у него выбила струя воды. Он громко закричал от ужаса. Я окликнул его, чтобы он плыл ко мне, и стал толкать бревно к нему. Но было уже поздно; он тихо и кротко скрылся под волнами. Как печально, подумал я, не испытывая никаких чувств. Смерть была вокруг меня везде. Люди на «Синано» погибали сотнями, другие тонули в покрытом нефтью океане. Что значила еще одна смерть?

Наконец эсминец «Юкикадзе» подошел к нам. Матросы на борту кричали нам, чтобы мы просовывали ноги в петли на конце канатов, которые они сбросили с борта, и они поднимут нас наверх. К тому времени в животе у меня стало урчать от голода, а тело одеревенело от холода. Я сомневался, что найду в себе силы, чтобы закрепить петлю вокруг своего тела. Мне удалось схватить канат, я подумал: «Наконец-то спасен!» – но группа охваченных паникой матросов буквально облепила меня. Они рвали канат на себя, а меня самого спихнули в воду. Я ушел в глубину на метр или больше, но, найдя в себе силы, всплыл на поверхность. Наглотавшись воды и стараясь освободиться от нее, стал кашлять и чихать. Заметил другой канат и ухватился за него. Мои силы были на исходе. Продел петлю под мышки и помахал матросам на эсминце. Меня быстро подняли, освободили от пут и дали стаканчик виски. Я сразу согрелся. Как это было приятно!»