Иван Курчавов - Цветы и железо

Калачников был доволен тем, что ему не мешали. Хромой солдат Отто, приставленный для охраны, делал вид, что его все это никак не касается. А если бы пришел вдруг Хельман и начал придираться, у Петра Петровича был припасен ответ: мне нужны хорошие работники, делаю это не для себя — чтобы военный комендант господин Хельман и его невеста как можно быстрее получили свежие овощи.

Калачников делал все от души: он спасал людей. Но разве они, не знавшие истинных намерений Петра Петровича, понимали это? Как огорчили слова, посланные ему вдогонку тем самым парнем, который всего несколько минут назад надел его, пусть и стоптанные, старые, зато теплые, из войлока, комнатные туфли! Он произнес с издевкой: «С худой собаки хоть шерсти клок!» Да, Калачников был для них всего-навсего псом. Долго еще, вероятно, придется так работать!.. Петр Петрович понимал: любое благородное дело с его стороны военнопленные оценят превратно, не так, как нужно. И с этим надо примириться. Он пытался узнать их имена и фамилии, но в ответ ему лишь дерзили.

На второй день после прихода военнопленных Калачников встретился с новой трудностью: никто не пожелал быть старшим команды. Калачников с улыбкой смотрел на них — молодцы! Но старший в команде должен быть, и Петр Петрович показал пальцем на черноглазого паренька, который стоял поодаль в его стоптанных комнатных туфлях.

— Не могу! — парень пожал плечами.

— Почему? — спросил Калачников.

— У меня всегда сосет под ложечкой, кроме того, с детства завернулись не в ту сторону кишки, так и остались; ну, ревматизм, радикулит и прочие болезни. Далее, я не умею повелевать, а только подчиняться, да и авторитет слабоват!

Он так упрямо и настойчиво отговаривался, что даже его угрюмые товарищи стали ухмыляться: «Ну и загибает парень!»

— У вас много болезней — старшему придется меньше работать, он может подыскать себе дело полегче. Любите повиноваться — тоже хорошо: я люблю людей послушных. А посему быть вам старшим в команде, — сказал с улыбкой Калачников.

Сколько ненависти было в глазах парня, когда он выслушал окончательное решение старика! Он бросил еще несколько обидных слов вдогонку; Петр Петрович с удовлетворением подумал, что из парня выйдет толк, что на него можно будет положиться.

Однако уже на следующий день парень не проявлял недовольства назначением. Товарищи уговорили его: пусть лучше свой человек станет старшим, а то назначат полицая — дыхнуть не даст.

Работали военнопленные неохотно, делали все кое-как. Калачников и не стремился к тому, чтобы они трудились изо всех сил. Пусть копошатся для отвода глаз и мечтают о побеге. Здесь, вокруг крольчатника, не было многоярусной колючей проволоки с пулеметными вышками, не было и злых немецких овчарок. И если там, в лагере, они делали попытки к бегству, которые не увенчивались успехом, то здесь у них могла зародиться мысль о благополучном побеге. Охраняли их двое автоматчиков, один из них частенько отлучался. Ночью немцы дежурили посменно. Фельдфебель, которому было поручено организовать охрану, осмотрел помещение и остался доволен: пол в крольчатнике забетонирован, а две стены вплотную примыкают к старой трехметровой крепостной стене, разрушить которую можно разве только взрывчаткой. Но взрывчатки у военнопленных не было, да и осуществить взрыв нельзя: обвалившаяся стена похоронила бы их под своими развалинами.

И все же Калачников опасался: саботаж их был настолько откровенен, что, окажись поблизости Хельман или Эггерт, суровой кары не миновать. Как предупредить все это? Поговорить с пленными? Но чем больше он говорил, тем хуже они работали. Военнопленные раскусили его характер и не боялись Калачникова Они поняли, что хотя старик и сошел с ума — продался гитлеровцам, но на бо́льшую гадость он не способен и выдавать их не будет.

«Сказать им об истинной цели перевода их сюда, на строительство парников и теплиц? Но где гарантия, что в их среде нет провокатора? А если пригласить черноглазого да поговорить наедине, догадками? — размышлял Петр Петрович. — На худой конец, если и окажется предателем, Хельману можно объяснить, что беседой испытывал надежность человека». Калачников долго убеждал себя в том, что это самое верное решение, и, когда все обдумал окончательно, стал искать повода для вызова черноглазого парня к себе на квартиру.

Повод нашелся, вернее, его придумал Петр Петрович: доставить на квартиру ящик с землей для рассады.