Иван Курчавов - Цветы и железо

Гельмут Мизель оказался гурманом, к тому же запасливым и щедрым. Круглый стол заполнили вкусные, аппетитные яства, по которым соскучился Хельман в Шелонске. Паюсная и кетовая икра, остэндская камбала, красная рыба, голландский сыр, лимоны и мандарины, ветчина и копченые колбасы, шоколад и конфеты в красивых коробках — все это лежало на столе и манило к себе, ласкало глаз. Калачниковские яблоки и груши — сочные и красивые — все же никак не шли в сравнение с тем, что привез Мизель.

Майор предложил первый тост за фюрера, и рюмки выпили до дна; за службу безопасности и ее шефа Гиммлера — и опять до дна; за доблестных рыцарей службы безопасности, за тех, кто не сегодня, так завтра возьмут Петербург и неудержимой лавиной двигаются на Москву. И все до дна: такие тосты не позволяют оставлять в рюмках вино, да и настроение было такое, что нельзя было остановиться на половине.

— Да, Москва, Москва! — произнес Мизель и поставил пустую после очередного тоста рюмку на стол. — Из нашей тройки больше всего повезло Карлу, Ты знаешь, где он сейчас?

— Могу только догадываться. Где-то там, на главном направлении.

— Карл в особой команде. «Москау»! О, они наведут порядок! В Москве он, конечно, станет оберштурмбаннфюрером. Подполковник СС Карл Кох! Это звучит совсем неплохо! Как ты считаешь, Ганс?

— Да… превосходно… Как ты думаешь, Гельмут, после Москвы и Ленинграда можно считать наш великий поход законченным?

— О да!

— Но у большевиков останутся еще Кавказ, Сибирь, Дальний Восток.

— Падет Москва, и к нам на помощь придут Турция на Кавказе, а Япония в Сибири и на Дальнем Востоке. Впрочем, мы и сами управимся: зачем нам нужны помощники, которых мы завтра объявим неарийцами со всеми вытекающими отсюда последствиями?! Времена наполеоновских походов, когда русская армия, оставив Москву, спокойно готовилась к контрнаступлению, давно миновали. Ныне армия без четкого управления, мощной боевой техники, достаточного количества боеприпасов и хороших коммуникаций перестает быть армией. Конец Москвы будет означать конец России. Карл пишет, что они преследуют дезорганизованную армию, которой, дай бог, унести свои собственные ноги!

— Адольф Кох здесь, недалеко от Шелонска…

Мизель усмехнулся:

— Твой будущий тесть?.. Знаю, что он здесь! Я, между прочим, получил указание обезопасить его от возможных нападений со стороны русских. Он подал хороший пример, как надо осваивать восточные земли. Многие еще боятся ехать сюда. Коха надо охранять. Наша пропаганда скоро поднимет его как своеобразного первооткрывателя земель.

— Я дал ему солдат для охраны.

— Стараешься! — Мизель озорно погрозил пальцем. — Тесть он трудный, зато Шарлотта чудо ребенок!

Гельмут вышел в прихожую и вернулся с бутылкой прославленного «Наполеона». Хельману этот коньяк нравился больше, чем пятизвездный, «араратский», пил он его охотно и был рад, что Мизель меньше спрашивает и больше говорит: в таком случае менее вероятен подвох.

— Большевики еще во что-то верят, — сказал Мизель, намазывая на тонкий кусок хлеба масло и покрывая его паюсной икрой. — Они не только борются с нашими разведчиками, но и сами пытаются вести разведку. Зачем она им? Мертвому припарки не помогут!.. На станции Низовая мы захватили разведчика: передавал о передвижении наших эшелонов. Такую станцию они без своего глаза не оставят. Но мы расставим столько капканов, что они цепко схватят любого лазутчика. На Низовую я бросил небольшой отряд. Плюс агентура. Пусть спускают с неба своих большевистских пташек!.. Тебе не нужен мой отряд?

— Пока управляюсь своими силами. Город заштатный, большевики им не интересуются.

— Большевиков интересует все! А я в данный момент проявил бы повышенный интерес к этакому милому созданию килограммов на семьдесят пять! Есть такие в твоем Шелонске?

— Честно говоря, Гельмут, мне было не до баб!

— Хорошая баба что хороший коньяк — успокаивает нервы и разгоняет кровь! — Мизель расхохотался. — Ты, Ганс, стареешь! Или тебя испортили строгие нравы при дворе великой герцогини Люксембургской?

Теперь настала очередь расхохотаться Хельману. Вдоволь посмеявшись, он сказал:

— Мы еще порезвимся, Гельмут! А красотками я займусь. Буду считать одной из первоочередных задач комендантской службы.

Когда кончился «Наполеон», Мизель открыл еще одну бутылку треста «Арарат». Он был весел все время, повеселел и Хельман.

Спать легли под утро, когда в третий раз пропели шелонские петухи.