Федор Галкин: За рычагами танка

Назавтра утром Волков, как и обещал, повел экипажи на вещевой склад, а оттуда в баню.

К вечеру литерный эшелон, миновав Курский вокзал, взял курс на юго-запад. Поезд, не задерживаясь, проносился мимо станций и полустанков, оглашая их окрестности тревожными гудками паровоза, до тех пор пока не нагнал такие же литерные эшелоны, которые не могли двигаться дальше из-за разрушенных авиацией противника железнодорожных путей.

Дыхание войны ясно почувствовалось еще тогда, когда поезд, почти не задерживаясь, миновал Харьков и шел к Полтаве. Чаще стали встречаться санитарные поезда, бомбовые воронки рядом с полотном железной дороги, поваленные телеграфные столбы и порванные провода. А на одной из станций после Полтавы образовалась пробка из множества скопившихся здесь воинских эшелонов, следующих на фронт. Их начальники энергично наступали на дежурного по станции — ссутулившегося старичка в форменной фуражке и старинном пенсне на переносье. Каждый из них старался доказать свое преимущественное право на первоочередную отправку. Дежурный по станции, широко разводя руками, отбивался от наседавших на него военных, постоянно повторяя:

— Причем здесь я, товарищи начальники? Очередность отправки устанавливает военный комендант, к нему и идите. А мое дело — пути подготовить. Разве не видите, что они повреждены? — Он с укором оглядывал окружавших его военных и уже в который раз повторял:

— Помогли бы лучше, подбросили бы своих людей на ремонт путей. Видите, путейцы не успевают?

— Сколько человек надо, отец? — спросил лейтенант Волков.

— Сколько бы ни дал, сынок, все помощь. Чем больше поможешь, тем лучше.

Минут через десять лейтенант Волков вел в колонне взвод танкистов с ломами и лопатами на плечах.

— Принимай, отец, добровольцев.

— Вот этот, видать, действительно воевать хочет, а тот, пока ожидает готового, может снова немецких самолетов дождаться, тогда уж они крошево тут сделают, вишь, сколько эшелонов скопилось, — промолвил угрюмо старичок и повел танкистов к разрушенному участку пути. Примеру Волкова последовали еще несколько командиров. Скоро главный путь был исправлен, и движение поездов возобновилось.

К вечеру следующего дня эшелон, в котором была и танковая рота Рагозина, остановился на небольшой станции не доезжая Житомира. Здесь стояли, ожидая отправки на восток, два эшелона. Один из них был санитарный.

— В третий вагон, пожалуйста, в этом уже полно, — кричит двоим пожилым санитарам, несущим на носилках раненого, девушка с сумкой через плечо. На ней защитная гимнастерка и такого же цвета юбка. Из-под пилотки выбивается непокорная прядь русых волос. Лицо, густо припудренное пылью, кажется, ничего не выражает, кроме крайней усталости.

От станции к поезду двое красноармейцев ведут третьего с забинтованной головой. Сквозь марлевую повязку проступает темно-бурое пятно крови. При каждом шаге раненый стонет высоким, почти детским голосом. Девушка вновь распоряжается:

— Ведите его в третий вагон…

Раненый мотает забинтованной головой и еще сильнее стонет:

— Сестричка, меня бы в первый: туда наших двоих унесли… Мы вместе.

— Ведите в первый, раз хочет вместе, — устало бросает девушка, махнув маленькой, почти детской рукой.

В настежь распахнутых дверях вагонов поезда, стоявшего бок о бок с санитарным, сидели, свесив босые ноги, солдаты. У некоторых из них виднелись побуревшие от крови марлевые повязки. Лейтенант Волков спрыгнул с платформы, на которой стоял его танк, и, дав указание экипажу снять крепление, прошел между поездами и, остановившись у одной из раскрытых дверей, спросил:

— Куда, хлопцы, следуете — туда или оттуда?

— Оттуда, куда вы, товарищ лейтенант, — ответил бойкий белобрысый солдат улыбнувшись, — На переформировку. А вы туда? Так чего же медлите? Там пехота от немецких танков винтовками отбивается, а танкисты тут загорают. Идите к коменданту, пускай даст «зеленый». Либо гусеницами топайте. Тут ведь недалече — прямо за Житомиром.

— Приказа ждем…

— А вы небось без приказа тронулись? — лукаво прищурившись, спросил тот и, подтолкнув под бок рядом сидящего сержанта, продолжал:

— Смотри, сержант, без приказа пошли на фронт, по доброй воле, а воля-то вся кончилась…

— Долго-то приказа не ждите, ребята, только что «рама» ушла, того и гляди бомберов приведет, тогда ни вам, ни нам несдобровать, — заметил хмуро высунувший с верхних нар голову пожилой солдат.