Федор Галкин - Сердца в броне

В день, когда гитлеровские полчища напали на наши священные рубежи, мне, тогда еще военному инженеру второго ранга, исполнилось 39 лет.

После окончания в 1935 году инженерного факультета Академии бронетанковых и механизированных войск меня направили в Центральный аппарат Наркомата обороны. Мне же хотелось в войска. Но лишь через два года удалось осуществить свое желание. Так что перед войной я уже четыре года командовал окружной автобронетанковой ремонтной базой в Закавказском военном округе. Вскоре я попал на фронт, получив назначение помощником начальника автобронетанкового управления фронта. Вместе с войсками мне довелось ступить на Керченский полуостров, откуда нашим десантом в конце декабря 1941 года была отброшена от Керчи на Парпачский перешеек 46–я пехотная дивизия и другие части фашистов. Легендой звучат рассказы о подвигах танковых экипажей, когда они в одиночку и группами (часто на тяжелых танках КВ) совершали рейды по территории, уже занятой противником, сея смерть и панику.

Случалось, что наши танки подрывались на минах или фугасах у переднего края противника, а иногда — и на занятой им территории. Но и тогда танкисты не бросали машины, а дрались до тех пор, пока не восстанавливали ее сами или не приходили на помощь товарищи.

Верными друзьями танковых экипажей были ремонтники. Эти незаметные труженики войны не жалели сил, а часто и жизни, восстанавливая танки под огнем противника.

Немало повидал я, пройдя по дорогам Отечественной войны от Керчи до Берлина. Как и многим другим, мне довелось пережить и горечь поражений и радость побед. И я наблюдал, как в любой обстановке, как бы она ни была тяжелой, советские воины — солдаты, сержанты, офицеры и генералы проявляли мужество, стойкость, героизм, и беспредельную преданность своей любимой Родине.

Все события, описанные здесь, не вымышленны, а подлинны, так же, как подлинны имена их участников.

Славным боевым товарищам по оружию посвящаю эту книгу.

Генерал-майор инженерно-технической службы в отставке Ф. И. ГАЛКИН

Александр Корнилович Останин стоял перед райвоенкомом по стойке «смирно», хоть и был сейчас гражданским человеком, но спустя много лет после демобилизации «военная косточка» дала о себе знать. Останин, даже в своей чуть мешковатой одежде, как только вытянулся в струнку, моментально приосанился, принял молодцеватый, чуть–чуть лихой вид.

— Поздравляю Александр Корнилович, — военком крепко пожал Останину руку. — Рад, что награда нашла вас и рад,_что мне поручено вручить вам орден Красной Звезды, которым вас наградили за бой под Крым–Шибанью. Не забыли еще?

…Не забыл ли он?.. Как можно забыть эти восемнадцать суток?.. Да, вот они стоят у танка, его друзья и он сам, — молодые, крепкие ребята с задорными улыбками. Этот газетный снимок в Правде за 26 марта 1942 года хранится у него уже столько лет. Иногда он достает газету из папки, что лежит в шкафу, и читает, хотя помнит здесь каждую строчку, почти слово в слово. Читает и не верит, что такое может произойти и что, люди, обыкновенные смертные люди, могут такое выдержать.

…Помнит ли он? Помнит. Хорошо помнит все: по дням, по часам, минутам…

Погода на Керченском полуострове в конце февраля 1942 года была переменчивой. Сперва неожиданно ударил легкий морозец и за несколько дней так подсушил холмы и долины, что фронтовые дороги, отутюженные тысячами автомобильных шин, заблестели стальным отливом.

А в ночь на 26 февраля на безоблачное небо воровато набежали обшарпанные где‑то в дороге лохмотья туч. Полил мелкий, затяжной дождь — из тех дождей, которым нет, кажется, конца и края. Очень скоро лесовый суглинок набух от дождя, и дороги взъерошились комьями жирного цепкого грунта.

Еще недавно резво бежавшие автомашины теперь часами буксовали в противно чавкающей грязи. Фронтовые пути стали мало проходимыми не только для колесных, но и для гусеничных машин.

Всезнающее «солдатское радио» принесло весть, что наступления не будет. Его попросту отменят. Разве можно что‑либо предпринять в этакую жижу? Но на сей раз «радио» запуталось в своих предсказаниях. На рассвете 27 февраля гулко ударила гаубичная пушка. Выстрел, раскалывая утреннюю тишину, эхом прокатился по кривобоким балкам, глухо откликнулся в густом тумане и потонул в тысячеголосом раскате артиллерийской канонады. Вопреки всем прогнозам началось общее наступление Крымского фронта.