Федор Галкин - За рычагами танка

— Нам выпала почетная задача — перерезать железную дорогу, проходящую через Дёйч-Эйлау, и тем самым облегчить выполнение задачи бригаде, — сказал капитан Бондаренко, собрав командиров рот и взводов. — Вот тут и перехватим, — показал он на карте небольшую станцию северо-западнее Дёйч-Эйлау. — Цель ясна?

— Куда яснее, товарищ капитан. Все ближе к морю, у нас уже теперь рука набита к морю по тылам пробиваться, — улыбнувшись, сказал командир роты старший лейтенант Зарубин.

— Ну, если ясно, так посылай от себя взвод в разведку и — вперед! Сейчас дорога каждая минута. Ведь после потери Млавы гитлеровцы стали снимать части с других фронтов и подбрасывать подкрепление в Восточную Пруссию.

Скоро разведка донесла, что на станции четыре воинских эшелона.

— Вперед! — подал команду Бондаренко. — Нажимай, Иван!

Танк Рагозина, бросая из-под гусениц комья снега, понесся вперед. За ним устремились все танки батальона.

Не встретив особого сопротивления, батальон подошел к станции на прямой пушечный выстрел. Бондаренко в бинокль ясно видел, что там действительно стоят четыре эшелона с солдатами и вооружением. Танков не было видно. При подходе к станции комбат заметил, что эшелоны стоят на высокой насыпи, пересекающей широкий и глубокий овраг, не дающий возможности атаковать станцию непосредственно с флангов. Тогда капитан Бондаренко принял решение: одной ротой в двух-трех километрах западнее станции перехватить пути отхода, а отсюда огнем из пушек подбить паровозы, лишив эшелоны средств тяги.

Замысел удался; с удобной позиции, выбранной Рагозиным для своего танка, экипаж несколькими выстрелами вывел из строя все четыре паровоза. Открыли огонь из пушек и другие танки, обратив гитлеровцев в бегство.

— Вот и бой кончился, — тихо сказал комбат, — а подойти-то к эшелонам и нельзя, — с сожалением глянув на Рагозина, развел капитан руками.

— Можно, товарищ комбат, по полотну пройдем, — разглядывая насыпь, подсказал Рагозин.

— А проведешь?

— Как по нитке, товарищ капитан!

— Тогда давай, пошли принимать капитуляцию. Вон, видишь, кажется, белый флаг выбросили? А ты, старший лейтенант, гляди, если заметишь подвох, открывай огонь прямо по эшелонам, — приказал капитан командиру первой роты Зарубину.

Рагозину удалось с ходу выскочить на высокое полотно дороги. Осторожно развернувшись, он повел машину по рельсам прямо к эшелону.

— Закрыть люки! — скомандовал капитан Бондаренко, видя, что уверенные в окончательном успехе, командир танка и механик открыли люки. — Черт знает, что у них на уме.

— Куда им теперь деваться, — подумал Рагозин и медлил с выполнением приказания.

— Закрыть люк, старшина Рагозин! — уже более строго приказал комбат, когда танк стал приближаться к эшелонам.

Рагозин нехотя закрыл люк. И почти в это же время на броне танка разорвалась ручная граната, за ней другая, третья.

Не раздумывая, экипаж открыл по эшелону ответный огонь из пушки. Загорелся один вагон, вдребезги разлетелся другой. Видя, что танк командира батальона ведет огонь по вагонам, открыли стрельбу и другие экипажи, оставшиеся за оврагом. Некоторые вагоны загорались, другие разлетались в щенки от разорвавшихся в них осколочных снарядов.

Но вдруг кто-то из экипажа, наблюдавший в смотровой прибор, крикнул:

— Товарищ капитан, солдаты на руках сняли с платформы легковую машину и в нее кто-то садится!

«Так вот для чего понадобилось белый флаг выбрасывать, им нужно было выиграть время!»— возмутился такому вероломству капитан.

— Рагозин, выходи на открытое место!

Рагозин быстро сманеврировал, а командир машины Слободян тотчас поймал легковушку в перекрестие прицела. Выстрел, и машина ткнулась в полотно дороги.

В машине оказался гитлеровский генерал, раненный взрывом снаряда. Смачно выругавшись, Бондаренко проговорил, скрипя зубами:

— Вот она, гитлеровская тварь. Ради личного спасения поставил под удар своих подчиненных и пошел на полный обман — использовал силу белого флага!

— Закон фашизма, — сказал Слободян, забирая генеральский портфель с документами, — других губи, а свою шкуру спасай! Наш офицер сам бы пошел на смерть ради спасения подчиненных, — продолжал он, качая головой, — а этот…

— Ну и черт с ним, собаке собачья смерть. Надо заняться тушением вагонов: имущество может пригодиться, — распорядился Бондаренко. — Да принять все меры, чтобы продержаться до подхода главных сил бригады.