Андрей Житков - Жизнь и смерть сержанта Шеломова

Генка нацепил на руку электронные часы и, зевнув, сказал:

— Ладно, Гриша, утро вечера мудренее. Надо будет решить, как вещи домой переправить.

Он не выбросил сверток, как собирался. «В конце концов, я тут ни при чем, и потом, подарки и правда хорошие, где еще такие достанешь». На всякий случай он засунул сверток в корзину с мусором, если что — выкинет.

Генка показал ему джинсы «Лондон бридж», которые собирался отправить в Союз. Джинсы были давнишней мечтой Димы. Он даже копил деньги, но потом матери срочно понадобилось дорогое лекарство, и ему пришлось отдать все свои сбережения.

— А еще одни есть? — спросил он, у Генки.

— Есть, да не про твою честь.

— Слушай, Генк, сделай мне джинсы. Возьми взамен барахло, которые ты мне дал.

— Нет, не возьму, — Генка немного подумал. — Ладно, сделаю тебе джинсы, а ты за это с Гришей сходишь. Идет?

Митя растерялся, он не ожидал такого поворота дела.

— Нет, не могу.

Джинсы были шикарные. Они ласково синели под полиэтиленом.

— Я подумаю.

— Как хочешь. — Генка взял пакет и вылез в окно. — Гриша их за тыщу собирался продавать.

«Ладно, схожу. Двум смертям не бывать… Их небось не поймали. Тем более Гриша — парень деловой, не пропадешь, да и оружие есть».

Генка быстро нашел офицера, собиравшегося в Союз. Его собственный начальник — комсомолец — заменялся, и на его место уже приехал молоденький безусый лейтенант. Генка дал своему капитану бакшиш: набор французской косметики для жены и музыкальные часы, а тот обещал переслать джинсы по адресам.

Дело было на мази. Они решили отметить свой успех и заставили Козлова рисовать две десятки, чтобы на них взять три пакета кишмишовки (у Козлова деньги получались еще лучше, чем у Базиля).

Митя собирался идти к забору, когда дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел Денисенко. Он уставился на Митю, выкатив глаза: «Иди за мной, писарчук!» Судя по тону, предстоял крупный разнос.

Денисенко завел его в свою комнату и закрыл дверь на ключ. Он припер его к стене и прошипел, брызгая слюной:

— Дуканы грабите, гаденыши! — Митя побледнел:

— Что вы, что вы, товарищ капитан. Мы ничего не грабим. — Он не узнавал собственного голоса.

— А откуда у этого долбаного комсомольца взялись джинсы, часы? Он мне все рассказал, как вы ему бакшиши давали, чтобы он ваши вещи в Союз отправил. А ну говори, откуда взяли?!

— Да мы нашли, кто-то спрятал, а мы нашли, — пролепетал Митя.

— Врешь! — Капитан навалился на него животом. — Много нашли? Много?!

— В штабе пакет, — прошептал Митя.

— И ты!.. — капитан задохнулся от возмущения. — И ты до сих пор мне ничего не сказал! Я тебя из роты вытащил, я тебя человеком сделал — у замполита полка работаешь, а ты мне в благодарность — ни слова, ни полслова! Ну пригрел на груди змею! — Капитан зарычал и стал ходить по комнате, расшвыривая попадавшиеся на пути стулья. — Ты еще стоишь, ублюдок! Бегом за свертком!

Митя пулей вылетел из модуля.

Слава богу, сверток был на месте.

— Что случилось? — спросил Генка, с удивлением глядя на копающегося в корзине Митю.

— Денисенко! — больно выдохнул Митя.

— За жабры взял? — Генка надел панаму. — Пойдем вместе. Надо было ему тоже бакшиш дать. Не сообразил!

Денисенко выхватил сверток и высыпал содержимое на кровать. Глаза у него лихорадочно заблестели, и он стал перебирать вещи: «Неплохие часики — Нинке пойдут. Зажигалки мне ваши сдались, хотя нет, друзьям подарю», — бормотал он.

Митя с Генкой терпеливо ждали. Наконец Денисенко сгреб все в кучу, выбросив зажигалку: «Бери! В следующий раз что найдете — мне тащите».

Когда они уходили, Денисенко погрозил пальцем: «Смотрите мне, искатели! Если узнаю, что замешаны, сразу посажу».

На улице Митя немного опомнился и решительно сказал:

— Ты как хочешь, а в Кабул я не пойду.

— Как не пойдешь? — удивился Генка. — Уговор дороже денег.

Вид у Мити был очень решительный, и Генка принялся его упрашивать: «Этого шакала испугался? Да ты видел, как у него от жадности глаза заблестели? Это он только так пугал — на пушку брал. Он теперь молчать будет, потому что с нами завязан».

«Точно, шакал. Больше для него ничего делать не буду. Пусть сам пашет, а я не нанимался за него всю работу делать. Шиш ты у меня получишь!»

А ночью постучал Гриша. Митя взял автомат, разбудил Козлова, и они вылезли в окно.

На улицах было темно. Они шли вдоль глухих стен и прислушивались. Где-то вдали, в другом квартале, брехали собаки. Они долго петляли по закоулкам, пока не вышли к дукану — большому двухэтажному зданию с тяжелыми засовами и мощными замками на дверях. Над входом горел фонарь. Козлов подсадил Гришу, и он выкрутил лампочку. Гриша показал Мите, что нужно встать на угол и следить за улицами.