Владимир Михановский - Прыжок над бездной

Часто Балабанов думал о будущем авиации, неотъемлемой частью которой, он понимал это, станет парашютное дело. На рубеже тридцатых годов нетрудно понять, что с каждым годом самолеты будут летать все выше, быстрее и дальше и прыгать с них парашютисту будет все труднее. Об этом необходимо думать уже сейчас.

– Учиться тебе необходимо, Балабанов, – сказал ему как-то командир части. – Светлая у тебя голова. Вот станет немного полегче в республике – направим тебя в Москву либо в Ленинград. Красной армии, сам понимаешь, очень нужны грамотные специалисты.

Между тем жизнь в части шла своим чередом.

Недалеко от казармы соорудили вышку, с которой можно было прыгать с парашютом. Энтузиасты парашютного дела учились довольно хитрому искусству укладывать парашют, изучали материальную часть, теорию прыжка, аэродинамику.

А недавно произошло знаменательное событие – часть получила новый самолет, бомбардировщик, с которого, собственно, и должен был завтра прыгать Балабанов.

…Андрей присел к столу, передвинул поближе лампу, и тут его пронзила мгновенная мысль: а что, если это последняя ночь в его жизни? Страх? Нет, не о страхе речь. Просто мало ли что может случиться, когда прыгаешь с парашютом с высоты в несколько сот метров! Что бы там ни было, не худо сейчас привести бумаги в порядок. Сортируя их, раскладывая по аккуратным стопкам, Андрей новым взглядом просматривал знакомые страницы, и давно прошедшие события оживали перед его мысленным взором.

«Обязательно начну писать повесть. Завтра, сразу же после прыжка. Не зря говорят: лиха беда начало», – подумал Балабанов, сложив бумаги в папку и завязывая тесемки. Однако тут же рассудил, что это почти неосуществимая задача, по крайней мере в обозримом будущем. Изучив материальную часть самолета, он осваивает профессию пилота. Литературная работа требует времени, а откуда оно у него возьмется?

Наведя относительный порядок на столе, Балабанов устало потянулся. Взгляд упал на книгу, любовно обернутую в чертежный ватман. Книга была старая, еще дореволюционного издания, с ятями.

Андрей раскрыл наугад книгу, которую знал почти наизусть. Ныне забытая, полтора столетия назад она пользовалась шумной славой. Титульный лист экземпляра, который имелся у Балабанова, был вырван, что не давало возможности определить год издания.

Бросив взгляд на отчеркнутые кем-то строки, Балабанов прочел:

«Троицкая лавра святого Сергия, эта священная для всех русских обитель, показавшая неслыханный пример верности, самоотвержения и любви к отечеству, была во время междуцарствия первым по богатству и великолепию своему монастырем в России… Троицкая лавра походила более на укрепленный замок, чем на тихое убежище миролюбивых иноков. Расставленные по стенам и башням пушки, множество людей ратных, вооруженные слуги монастырские, а более всего поврежденные ядрами стены и обширные пепелища, покрытые развалинами домов, находившихся вне ограды, напоминали каждому, что этот монастырь в недавнем времени выдержал осаду, которая останется навсегда в летописях нашего отечества непостижимой загадкою…» Андрей бережно закрыл книгу, повторив:

– Непостижимой загадкою…

Да, эту загадку предстоит еще разгадать. И путеводной нитью здесь должны послужить не только исторические факты, зафиксированные в летописях и свидетельствах современников, которые дошли до историков. В равной мере необходима еще интуиция, дающая возможность постигнуть самую сердцевину, душу эпохи. На ватмане, в который обернули книгу, было тщательно выведено: «М.Н. Загоскин». Ниже шло название: «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году».

Время перевалило за полночь, когда Балабанов поднялся из-за стола. Толкнув дверь, он вышел на крыльцо, в сырую ночь. Щеки коснулась ветка сирени, он бережно отвел ее. Затем по поскрипывающим ступеням сошел с крылечка в запущенный сад.

Небо затянули тучи, поглотившие звезды. А с вечера было ясно, и синоптики обещали летную погоду. Неужели в очередной раз ошиблись? Похоже на то. Только бы полет не отменили…

Незаметно подошло время, которого все они с нетерпением ждали. Вчера утром у Балабанова был долгий разговор с начальником Главного управления Воздушного флота РККА. Спускаясь безмолвным садом к реке, Андрей мысленно вновь и вновь возвращался к этому разговору. Вокруг чутко, сторожко спал городок.

Балабанов понимал, что его завтрашний, вернее уже сегодняшний, экспериментальный прыжок очень важен. Дело в том, что командование приняло решение подготовить и провести групповой прыжок парашютистов с военного самолета. Такого еще никто не совершал в нашей стране, а может быть, и в мире. Первым этапом подготовки к групповому десанту и должен был послужить индивидуальный прыжок Андрея Балабанова.